Медсестра молча и деловито сделала перевязку, поставила пару уколов, сунула несколько таблеток и стаканчик с водой. Ожидая, когда пациентка выпьет таблетки, медсестра с интересом разглядывала Ясира, стоящего у окна.
Перевязка для Поли была болезненна, уколы отвратительны, а таблетки чуть колом не встали в горле, но она не жаловалась.
После ухода медсестры через несколько минут принесли еду- разваренную кашу и чай.
Она не чувствовала голод, но все же съела пару ложек при одобрительном взгляде Ясира. Он же сам достал из холодильника лоток с отварной курятиной и овощи.
После завтрака Ясиру позвонил Олаф, они о чем-то переговорили. Поли не стала интересоваться об их разговоре, Ясир сам рассказал, что хозяин не хочет, чтоб госпожа оставалась одна и взамен ему приедет Лера и что хозяин будет вечером. Она ничего не сказала, лишь повернулась к нему спиной, тем самым показывая, что не хочет дальнейшего общения.
Печальные мысли снова заполнили ее разум. Она сожалела, что ее веселый и неуемный нрав понес их в тот злополучный вечер в кино, а ее любовь к сладостям заставила остановиться у того магазина. Остались бы они дома, и ничего бы не было. Все продолжалось бы своим чередом...
«Однако, этого уже не изменить... тут хоть как кори себя, кори других, думай что было бы, а что нет. Есть, что есть... и как с этим жить?»- подытожила она сама себе, от чего ей стало еще тяжелее на душе. Уныние, как липкая паутина, сковывало ее эмоции, мысли и, казалось, всю будущую жизнь.
Время тянулось медленно. Бездействие удручало Поли, мысли как мухи, от которых не избавиться, чем дальше - тем хуже. Проворочавшись в кровати примерно час, она решила встать и хоть немного походить. Ясир, читавший книгу, крепко заснул сидя на стуле.
Для начала она дошла до туалета, где умылась и с большим трудом, поддерживая повязку, смогла сесть на унитаз. Отражение в зеркале ее ужаснуло - сильно постаревшее осунувшееся лицо с сероватой дряблой кожей, потухшие глаза, блеклые грязные волосы. Она не хотела на себя смотреть, рукой коснулась зеркала, закрывая свое лицо. «Ч-ч-ч, никаких слез... все потом, потом и слезы и страдания. Просто закроюсь в себе…» - она приказала сама себе.
Поли очень медленно двигаясь пару раз обошла палату, бездумно разглядывая все предметы, находящиеся в комнате, понюхала розы, стоящие в банке на столе, заглянула в холодильник - там она нашла запасы разной еды не меньше чем на неделю. Однако, эту еду ей еще рано есть, сейчас только водянистые каши можно. Каждый шаг болезненным эхом отдавался в теле, но следовало потихоньку двигаться, чтоб не было застоя вокруг шрамов и свищей.