Карпентер почувствовал некую нерешительность и даже уклончивость на другом конце линии.
— Не думаю, что могу вам сообщить многое.
— Даже если это входит в ваши обязанности?
Карпентер сжался, почувствовал себя холодным, бодрым, после действия бренди.
— Я разрываюсь между политикой и безопасностью. Безопасность не оставляет много времени, а письменный стол завален всяким политическим материалом. Я занят по уши.
— Так же, как Харрисон. — В голосе Карпентера прозвучал гнев.
К чему клонит этот проклятый идиот? Ведь он англичанин! Или нет?
— Имеет он право на содействие и помощь посольства?
— Имеет, — послышался осторожный ответ. — Но идут споры о том, на какую помощь он может рассчитывать, на ее размеры.
— Вы меня не поняли.
— Прошу прошения.
Карпентер закрыл глаза, гримасничая. Начни снова, Арчи, мой мальчик. Начни все сначала.
— Мистер Чарлзворт, давайте не будем попусту тратить наше время. Я не идиот и после ночи, проведенной с вашими местными ищейками, у меня все–таки не выходит из головы это похищение. Я знаю, что это непросто. Понимаю существующую опасность и то, что Харрисон на краю гибели. Знаю, что это вопрос не для обсуждения в гостиной и что акционеры не могут надеяться на то, что Харрисон чудом вернется и приветствует поцелуем свою милую женушку. Я знаю, какова опасность для Харрисона. Мне говорили об Амброзио, его убили, потому что с него сползла маска и он увидел своих похитителей. Я слышал, как они изрубили Микельанджело Амброзио в куски. Мне говорили о де Капуа. А теперь о другой стороне вопроса. Я прослужил восемь лет в Спецотделе до того, как перешел в Компанию. В Скотланд-Ярде я был старшим инспектором. Сейчас неподходящее время для подробных разъяснений.
В трубке послышался смех.
— Благодарю за вашу речь, мистер Карпентер.
— В чем же тогда дело?
— Я бы не хотел, чтобы то, что я скажу, где–нибудь повторялось.
— Я подписал эту чертову бумагу об официальной секретности, мистер Чарлзворт, так же, как и вы.
— Скучное дело стараться сохранить наши руки чистыми. Теоретически выплатить выкуп — преступление, и нам повредит, если мы окажемся связанными с таким нарушением законности. С точки зрения посла, это частное дело, касающееся только компании и шайки итальянских преступников. Он не хочет, чтобы было очевидно, что мы сквозь пальцы смотрим на вымогательство, и считает, что любое вмешательство, ставшее достоянием общественности, может создать впечатление, будто мы готовы склониться и уступить любому преступному действию. Если Харрисон работал на Уайтхолл, мы не станем платить выкупа. Это ясно, как день.