— А что ты делаешь? — не смогла Ольга всё-таки сдержать любопытства.
— Подарок для одной маленькой девочки, — предельно честно ответил я, как будто не понимаю, что вопрос жены задан про руны.
— Я про эти буковки говорю, — чувствительно ткнула она меня острым кулачком в спину.
— Слабенькую лечилку делаю. Чтобы синяки и царапины быстрей заживали, и голова не болела.
— А почему мне не сделал? — требовательно спросила жена, уперев руки в бок и выдвигаясь так, чтобы я мог видеть её грозный вид.
— У тебя есть я. — самоуверенно заявил жене, дорисовывая последнюю руну.
Жена подозрительно быстро успокоилась и, усевшись напротив меня, вытащила пилочку для ногтей, начав увлечённо ей работать, время от времени отодвигая ладонь от себя и что-то рассматривая.
— То есть, когда у меня наступят женские дни, ты будешь везде ходить со мной за ручку? — невинным голосом поинтересовалась она, не отвлекаясь от своего занятия.
«О, женщина, тебе коварство имя…» — строчка из стихов в голове всплыла автоматически, давая понять, что эта встреча мной проиграна нокаутом в первом же раунде. И минуты не выстоял…
— Всё понял, осознал, был неправ… Найдёшь пепел, готов посыпать им себе голову. Нам срочно нужен кулон с янтарём, и покрупнее.
— У-у, а почему с янтарём? — состроила жена жалобную мордашку.
— Он самый чувствительный к недугам, хоть и не очень хорошо сохраняет Силу. Зато голова никогда болеть не будет, — невольно фыркнул я, вспомнив анекдот про вечные отмазки у некоторых жён, и неопределённо помахав в воздухе рукой, добавил. — Ну, и всё остальное тоже.
— Тогда и серёжки придётся к нему покупать, — орудуя пилочкой, задумчиво сказала Ольга, чуть слышно вздохнув.
— Купим, — легкомысленно пообещал я, даже не задумавшись.
Пилка со звоном полетела на стол, а я был зверски зацелован. Два — ноль, что характерно, не в мою пользу.
— Стоп. По магазинам мы не пойдём, — вот теперь я полюбовался широкой гаммой обиды-разочарования-непонимания. Задумался, кося глазом в зеркало трёхстворчатого шкафа. Станиславский умер бы во время моей паузы, вместе со своими товарищами Немировичем и Данченко. Минуты на три завис. Потом не спеша подтянул к себе телефон, и по автоматическому набору позвонил в Свердловск.
— Соломон Давидович, здравствуйте. Это Павел беспокоит. Как ваше здоровье? Даже так… Ну, что же, я очень рад. Звоню из Москвы, поэтому буду краток. Мне нужен кулон и две серьги с янтарём. Лучше бы от того же мастера. Не было у него таких… Жаль. Может, вы что посоветуете? Для кого? Миниатюрная брюнетка, и по совместительству — самая красивая женщина в мире. Да, я в Москве. Записываю. Большое спасибо. Сейчас я ему позвоню, — не обращая внимания на Ольгу, у которой наверняка созрел миллион вопросов, я демонстративно потянулся, и громко выдохнув, спросил: