— Ну, я говорила же! Вот он почему квартиру-то не дает освободить!
— Ты уже совсем охренел, Крюков? — спросила Липатова. — Ну, скажи что-нибудь.
Крюков молча пожал плечами. Зато решила высказаться Инга. Она встала, слегка покачиваясь, и с выражением произнесла:
— Ой, можно я скажу? Так всегда говорят!
Она повернулась к Липатовой:
— Дорогая! Это не то, что ты подумала!
Липатова брезгливо взглянула на нее, процедила:
— Пошла вон отсюда!
Инга кокетливо махнула рукой Крюкову и вышла. Тут Валентина Леонидовна решила, что настал ее час.
— Вот теперь только попробуй в мою квартиру зайти! — заявила она Крюкову. — Я тебя…
— И вы тоже уйдите, — оборвала ее монолог Липатова. — Я вас вызову.
Уборщица открыла было рот, но ничего сказать не решилась. Так и ушла молча. Когда они остались вдвоем, Крюков спросил:
— Как на тебя вышла эта старая грымза?
— Ты, конечно, редкий кретин, — ответила Липатова. — Она у тебя вчера попросила телефон вышестоящего начальства, куда ей на тебя жаловаться. Ты ничего лучше не нашел, чем мою визитку ей сунуть?
— А куда мне было ее девать, если я ее у тебя в кабинете зачем-то свистнул? В рамочку вставлять?
— Послушай, мне некогда слушать всю эту чушь, — сказала Липатова. — По-моему, ты заигрался. В квартире покойной обжимаешься с какой-то дрянью…
— Она не дрянь, а свидетельница, — объяснил Крюков. — Между прочим, близкая подруга покойной.
— Логично. Где же еще, если не в квартире покойной подруги, лизаться с участковым? А кстати, эта твоя толстушка-обожательница Тоша — ты ее сюда тоже водишь?
— Я и это проглочу, — смиренно сказал Крюков. — А ты прекрати так безобразно ревновать.
— Знаешь что: я закрываю это дело, а ты…
— Нет, не закрываешь, Ань, — твердо заявил капитан. — Тут есть все признаки доведения: ее избили, у нее был роман с учеником, и вообще что-то в этой школе не так.
Однако майора Следственного комитета его слова не убедили.
— Знаешь, чего это признаки? — спросила она. — Твоего вопиющего непрофессионализма и наглости. Я закрываю дело.
Крюков показал ей дневник Истоминой.
— Вот ее дневник. Там вырваны страницы. Как раз на те даты, когда ей были нанесены побои.
— И что?
— Изучу. Отдам на экспертизу. Я чувствую, там что-то есть. Ты сама говорила, что у меня адская интуиция.
— Когда это было! Неделя, Игорь. У тебя есть неделя. И я тебя умоляю: прекрати этот блуд, имей уважение к умершей.
Она ушла. А Крюков вновь открыл дневник и машинально начал его листать. Что-то привлекло его внимание. Он открыл нужную страницу. Там было жирно написано: «Спарта».
…Наташа Белодедова со своей мамой Галиной спускалась по ступенькам больницы. Обе были расстроены. Галина не могла сдержаться: