Пришлось согласиться.
Спустя полчаса мы с Алексом слушали восторженные слова в наш адрес и улыбались в ответ. Ребекка тоже присутствовала и зло смеялась над шутками о том, что, наконец, нашлась та, кто захватил сердце красавца врасплох.
Я сидела, опустив голову, и смотрела на бокал с шампанским. Пузырьки резво бежали вверх внутри стеклянного заточения. На первый взгляд, движения их казались хаотичными, но цель у всех была одной - скорее попасть наверх. Оторвав взгляд от созерцания напитка, посмотрела на Алекса и ужаснулась. Та женщина, что была среди других призраков в каюте, стояла рядом с ним. Положила руку ему на плечо и обернулась ко мне. Ее бледные глаза были холодны и спокойны, словно смотрела перед собой и думала о чем-то. Да, но она смотрела на меня, и от этого взгляда стало неуютно.
- О-о! Олаф, вы шутник! - рассмеялась Ребекка и погрозила пальчиком. - Разве можно, так о дамах говорить. Хотя, я нахожу это веселым.
Девушка захохотала. Это было похоже на пьяную истерику. Неприятный господин наклонился к ней и принялся шептать что-то на ухо. Я наблюдала за этим во все глаза. Не потому, что заинтересовалась разговором соперницы. За спиной Ребекки стоял мужчина средних лет и молча наблюдал за ней. Он был мертв, я знала это доподлинно. Размытые черты лица, спокойная поза. Скончавшимся людям некуда торопиться, у них вечность впереди. Рядом с ним стояла пожилая дама в пышном платье. Такие носили в середине прошлого века. Мне стало жутко, поняв, что весельчак Олаф приходится ей родственником. Они удивительно похожи.
Снова посмотрела на Алекса. Он рассказывал историю, которая периодически прерывалась взрывами смеха собравшейся компании. А невидимая им женщина стояла рядом и созерцала все что происходило. В ее глазах читалась тоска. Сердце сжалось, на мгновение я перестала дышать. Все остановилось, люди вокруг замерли. Словно кто-то застопорил бег времени, щелкнув выключателем. Родственница Алекса повернулась ко мне. Теперь я видела - она живая. Бледная кожа приобрела здоровый оттенок, губы порозовели, а глаза засветились радостью. Она разомкнула уста и прошептала:
- Он должен сесть в пятую лодку.
Я еле заметно кивнула. Ужас сковал тело, мышцы напряглись. Вцепилась в подлокотник кресла, на котором сидела. Не могла вымолвить ни слова.
- Тебе нужно идти к девочке, - сказала родственница Алекса.
Все вокруг ожило, а женщина померкла. Могла различить только силуэт.
- Тебе не хорошо, дорогая? - обратился ко мне жених.
Он хмурил брови, взгляд был напряженный, видимо Алекс переживал. За холеностью богатого англичанина, не знающего забот, была видна истинная сущность - добропорядочного человека.