– Я считала бы это нейтральным событием. Просто фактом действительности. Во всяком случае, пока это не начало корежить твою жизнь.
– А что плохого, если и увиделась? – удивился папа. – Расходятся люди, бывает. Но нормальные-то человеческие отношения почему не сохранить? А к Антону я всегда хорошо относился.
Нэла вспомнила, как бурно возмущался папа, когда она сообщила о своем замужестве, и улыбнулась.
– Я просто был против того, чтобы ты в восемнадцать лет выскакивала замуж, – заметив ее улыбку, уточнил он. – И скажи теперь, что я был не прав.
– Не скажу, – снова улыбнулась Нэла.
– А сам по себе Антон никогда не был мне чужд, – добавил папа.
– Это потому что вам обоим нравится один и тот же женский тип, – заметила мама.
– Это какой же? – заинтересовалась Нэла.
– Не то чтобы совсем экзотический, но с ноткой нетривиальности, – пояснила та.
Нэла вспомнила, как папа однажды написал мамин портрет, и мама сказала, что у него получилась иллюстрация к Мандельштаму: «Там девушки стареющие в челках придумывают странные наряды».
Мама как раз и была такой девушкой. Даже сейчас, дома, на ее плечи был наброшен расшитый серебряными нитями оливковый палантин, а в волосах была заколка в форме звезды с зеленоватыми кристаллами. Заколку эту Нэла помнила с детства – она разглядывала ее перед сном, а мама рассказывала, что кристаллы называются аврора бореалис, это значит северное сияние, еще так называют духов, путешествующих по небу, или искры, высекаемые хвостом лисицы, которая танцует в ночной тьме, или отблески от щитов валькирий… «Кто такие валькирии?» – спрашивала Нэла – и засыпала.
– Любовь к необычным женщинам – это не мое личное, а семейная традиция, – усмехнулся папа. – С моей стороны было бы даже неприлично ее нарушить.
– Какая традиция? – не поняла Нэла.
– Полистай семейные альбомы, сама увидишь, – пожала плечами мама.
– Альбомы потом полистаете. – Ваня вошел в комнату и кивнул на напольные часы; они в ту же минуту начали бить. – А сейчас поехали уже, не хватало только на рейс опоздать.
Он взял один чемодан, папа другой, мама посмотрела в зеркало на дорогу, вынула из волос заколку, перекинула через плечо длинный ремень дорожной сумки.
– Как отопление включается, помнишь? – спросил у Нэлы папа. – Ну, Ивана зови, если не разберешься.
– Вряд ли ей летом отопление понадобится.
В мамином голосе прозвучал вопрос: а останешься ли ты здесь до холодов?
Нэла не ответила – сама этого не знала.
Она проводила родителей до калитки и смотрела вслед, пока Ванина машина не скрылась за поворотом улицы, потом вернулась в дом. Она всю жизнь куда-нибудь уезжала, и любая перемена была для нее поэтому так же привычна, как одиночество, а если она чувствовала от того или другого печаль, то знала, как ее преодолевать. Простые приемы для этого знала.