– О, вот эта заколка, что ли? – заметил Алька. – Которая из северного сияния? А она откуда у тебя взялась?
– Не знаю. – Нэла вынула заколку из волос и протянула ему. – Помню, сколько себя. Она мне всегда воображение будоражила.
– У вас дома все такое, – заметила Таня. – Австрийские фрукты, помнишь? У меня глаза разбежались, когда первый раз их увидела.
Австрийских фруктов – яблочек золотистых и зеленых, розовых груш, лиловых слив, желтых с синевой морошек, и вишен, и лимонов – у Нэлиной мамы было такое множество, что неудивительно, почему от одного их вида разбежались глаза у девочки с живым воображением. Эти брошки и клипсы из стекла и эмали начали делать в Австрии вскоре после войны, когда денег ни у кого еще не было, а выглядеть ярко женщинам уже хотелось. Нэла знала, что первые клипсы из коллекции австрийских фруктов привез из заграничной командировки прадед Леонид Федорович. Может, и эту заколку тоже, надо будет у мамы когда-нибудь спросить.
Алька покрутил заколку, искры от кристаллов Авроры пробежали по его лицу; что-то тревожное было в их стремительной россыпи. А может, показалось, просто Алька стал так мгновенно и сильно похож на своего отца, что у Нэлы сердце дрогнуло, хотя Вениамин Александрович был настолько старше ее, что она всегда воспринимала его совершенно отвлеченно.
Съели салаты, потом запеченную форель, потом пирог с грушами и франжипаном, который Таня научилась делать по рецепту Евгении Вениаминовны, а может, и более давних левертовских предков.
Алька давно забыл про заколку, ему не терпелось испытать нерф на открытом пространстве.
– Иди уже, иди, – сказал Ваня. – Во дворе постреляй.
– Один, что ли? – возмутился тот.
– Я с тобой. – Антон поднялся из-за стола и похлопал себя по животу. – Надо маффин топ растрясти.
За маффин топ ему беспокоиться не приходилось – жир над брюками не свисал, – но сидеть неподвижно Антону надоедало еще быстрее, чем Альке.
– Идешь? – спросил он Ваню.
– Нет, – отказался тот. И добавил: – Таню зовите.
– Я хотела со стола пока убрать и фрукты поставить, – сказала Таня.
– Я уберу. И поставлю.
Таня посмотрела на мужа каким-то странным взглядом и молча вышла вслед за Антоном и Алькой.
– Что случилось, Вань? – спросила Нэла, дождавшись, когда закроется за ними дверь, ведущая в сад.
– Ничего.
Такой ответ мог обмануть ее не больше, чем ровная интонация и бесстрастное лицо брата. Может, по природной догадливости, а может, из-за двойняшечной связи она видела Ваню насквозь, при том, что все считали его закрытым человеком, и справедливо считали.