– Вы поссорились?
– Нет.
– А тогда почему Таня такая?
Если бы он сделал вид, будто не понимает, о чем речь, Нэла рассердилась бы: она не терпела, чтобы ее считали дурочкой. Но он притворяться не стал.
– Она беременна, – сказал Ваня.
– Да ты что! – ахнула Нэла. И тут же поправилась: – В смысле, ну и что такого?
– Такого ничего. Но я этого не хочу.
Нэла не то что давно не слышала, чтобы он говорил таким тоном – никогда она ничего подобного от него не слышала. Жесткость в Ванином голосе оказалась для нее полной неожиданностью. И главное, по отношению к кому, к чему!..
– Не хочешь ребенка? – растерянно спросила она.
– Не хочу.
– С Таней?
– Вообще не хочу! – В его голосе наконец мелькнули живые интонации. Но это были интонации раздражения, почти гнева. – При чем здесь Таня?
– Ничего себе! – Нэла рассердилась тоже. – Хорошенькое дело, рожать ей, а она ни при чем?
– Ей не надо от меня рожать, – отрубил Ваня.
– Как это не надо? Почему?!
Но прежде, чем брат успел ответить, она поняла наконец, в чем дело.
Его счастье с Таней и Алькой было таким сильным, что прошлое перестало существовать. Настоящее заполнило всю его жизнь, будто бы вытеснив горе. Но именно будто бы – никуда его прошлое, конечно, не делось, оно пульсировало болью, и эту боль он пытался заглушить сейчас жесткостью тона.
– Вань… – сказала Нэла. – Ну почему ты думаешь, что может опять… Вадик ведь… Это не по твоей вине могло ведь с ним случиться!
– Вина здесь вообще ни при чем. – Он пожал плечами. – А генетически мы эту проблему не исследовали.
– Ну так можно же теперь исследовать! – воскликнула она. – На сто процентов все заранее скажут, я уверена!
– А я не уверен. – Он будто гвозди вколачивал. – И проверять больше не хочу.
Что она могла на это сказать? Когда выяснилось, что у двухлетнего Вадьки аутизм и он не воспринимает происходящее вне его самого и вне того маленького пространства, в котором он только и может существовать, – выяснилось также, что папа единственный человек, который умеет настраиваться на его волну и которому ребенок позволяет это делать. Если в его пространство пытался вторгнуться кто-то другой, даже родной, даже с самыми добрыми намерениями – чтобы обнять его, просто погладить по голове, – Вадька заливался слезами. От нянь не было толку, и надолго они не задерживались, Лиля плакала, когда сын заходился криком от одного лишь ее прикосновения, бабушка с дедушкой выдерживали день-два, не больше… Ваня ушел с работы и стал заниматься только сыном. Альтернативы не было. Объективно не было.
Нэла вспомнила – когда Ваня начал водить ребенка в специальную школу и она спросила, как Вадька чувствует себя на улице, брат ответил спокойным тоном: