Когда смесь уже можно было назвать однородной, Бэйн включил духовку, установил её на 180 градусов по Цельсию и позволил пряникам печься номинальные полчаса. Вообще-то микроволновка справилась гораздо быстрее, иначе игры затягивались бы слишком надолго, и перед входом во Дворец выстраивались бы длинные очереди.
Наконец, Бэйн с Агапой получили конечные продукты, которые могли понюхать и пощупать.
Его пряники сгорели, засохли и очерствели настолько, что попробовать их было весьма затруднительно. Её — напоминали сыроватый пудинг; она явно установила слишком низкую температуру духовки и переборщила с жидкостью.
— Кто победил? — поинтересовался Бэйн.
— Пусть решает машина, — с несчастным видом предложила Агапа.
— Нет нужды, — покачала головой он. — Твоя консистенция напоминает тебя: она амебна. Мне нравится.
— А твоя — тебя, — парировала она. — Колючий и неприступный. Мне тоже нравится.
— Ты съешь мои, а я — твои, — решил юноша. — Ничья.
— Ничья, — эхом повторила девушка, улыбаясь.
Они склонились друг к другу и снова поцеловались. Затем машина упаковала их пряники в пластиковые пакеты, чтобы они могли покинуть кухонный отсек. Когда Бэйн с Агапой уходили, там царил хаос, и компьютеру пришлось приложить немалые усилия, вычищая его для следующих игроков.
Парочка уединилась в частной комнате, которую они двое теперь делили, и открыла пакеты. Бэйн откусил кусочек пудинга, однако нашёл его довольно безвкусным. Не потому, что пище чего-то недоставало, а потому что его нынешнее тело не нуждалось в еде — соответственно, лишено было и вкусовых сенсоров. То, что Бэйн жевал и глотал, попадало в желудок, а затем выходило наружу либо через рот, имитируя рвоту, либо через специальную панель, которую он открывал. Роботы не нуждались в питании; этой функцией его снабдили лишь для придания полного сходства с человеком. И юноша тихо радовался: таким образом он мог оценить кулинарные способности Агапы без вреда для себя. Усвояемость продуктов в данном случае была необязательной.
Её способ питания тоже отличался от человеческого. Положив пряник на стол, девушка нагнулась над ним и позволила верхней части своего торса расплыться. Черты её лица и изгибы тела исказились, заколебались, стали нестабильными, увеличивая сходство с выпеченным ею пудингом. Агапа капнула собой на еду сверху, обволакивая её своей массой. Её тело выделило едкие соки, растворяющие пищу, и постепенно та распалась на мельчайшие частицы. Когда пряник полностью превратился в жидкость, слился с телом амёбы и впитался в её субстанцию, она поднялась со стола. Голова вновь уплотнилась — так же, как плечи, руки и грудь. На лице появились глаза, уши, нос и рот, которые тут же приняли свой обычный цвет. Агапа опять выглядела обычной девушкой.