— Да и я с вами, — сказал Данила.
Он вспомнил, что про Томилу-то вопрос свой задал, а про Авдотьицу — позабыл.
Узнав, что Лучку переманили, Настасья выругалась почище иного извозчика.
— Послушай-ка, куманек! — вдруг обратилась она к Даниле. — Для чего тебе Томила надобен — не знаю и знать не хочу! Но коли ты его найдешь — дай уж нам знать! Мне бы его, блядина сына, до Масленицы сыскать! А коли я чего проведаю, так Филатку за тобой пошлю.
— Срядились, — Данила кивнул, словно подтверждая нерушимость договора. — И еще у меня к тебе, кумушка, дельце. Не знаешь ли, куда Авдотьица подевалась?
— Да в банях же она.
— В банях ее нет. Вещи оставила, а сама ушла. Я так решил — может, к подружкам на Неглинку?
— Так это у подружек спрашивать надобно, у Феклицы, у Федосьи… Да вряд ли! Все же знают, что я приехала! Кабы Авдотьица здесь была — первая бы прибежала! А на что она тебе?
Данила закусил нижнюю губу.
Мысль, которая зародилась, требовала времени, чтобы стать вразумительной.
Настасья, внимательно посмотрев на куманька, повернулась к Третьяку и Филатке, которые понуро ждали ее распоряжений.
— Ступайте пока, ясные соколы. Я уж что-нибудь придумаю… как всегда…
В дверях скоморохи столкнулись с вбежавшей в сени Федосьицей. Они пропустили девку в горницу, она увидела Данилу — и окаменела.
— Ты, свет, Авдотьицу когда в последний раз видела? — спросила Настасья.
— Я-то ее на святках видела, девки гадать собрались, и она тоже прибежала, ночевала у Анютки с Марьицей. И потом, сказывали, разок приходила, — глядя сквозь Данилу, словно бы он был куском слюды в оконнице, отвечала Федосьица.
— А сейчас она где?
— Да в банях, поди! Кабы на Неглинке была, давно бы тут сидела.
Настасья посмотрела на куманька — мол, видишь, не одна я так считаю. Данилу же, как всегда, когда он погружался в глубокое размышление, стало качать влево-вправо.
Ему нужно было вспомнить, что говорил об Авдотьице Тимофей… Нет, Богдаш?.. Семейка!
— А, может, она с кем-то сошлась и тот человек ее к себе жить увел? — спросил Данила.
Настасья повернулась к Федосьице, ожидая ответа, но упрямая девка делала вид, что и вопроса-то не слышала.
— А не пошла ли она к кому жить? — усмехнувшись, пришла куманьку на помощь Настасья.
— Мы бы знали! — воскликнула Федосьица. — Даже коли женатый бы взял — знали бы. Мы друг за дружку крепко держимся.
— Точно ли?
— Точно! Как Бог свят — знали бы! — Федосьица перекрестилась.
— Видишь, куманек? — спросила Настасья. — Куда подевалась — один Господь ведает…
И тут до нее дошло, что с подружкой дело нечисто. Одного взгляда хватило, чтобы в этом убедиться: Настасья строго посмотрела на Данилу, а он набычился и исподлобья сверкнул глазами на Федосьицу.