А направилась она туда, где и сам Стенька должен был бы сейчас находиться — в торговые ряды. Там она сперва дошла до Образного ряда, достала из-за пазухи иконку и, пройдя вдоль рундуков, нашла человека, у которого смогла выменять нужный ей образок, и за услугу кое-что приплатила.
Розыскная лихорадка погнала Стеньку к тому рундуку, хотя, казалось бы, образа к деревянной книжице уж вовсе никакого отношения не имеют. Иконовладельцы ими не торговали — грешно! — а менялись и, разумеется, мало кто из них от добавочной полушки отказывался, не говоря уж о денежке. Так Стенька узнал, что девка выменяла образ преподобной Марии Египетской на образ Егория Победоносца. И ничего ему это не сообщило кроме того разве, что Мария Египетская девке более не нужна, а Егорий зачем-то понадобился.
Оттуда она пошла в сапожные ряды, все их обошла, искала какие-то чеботы, но сидельцы лишь руками разводили. Один здоровенный чебот она приложила к своей ступне и покачала головой — не впору. Хотя сиделец божился, что впору!
Тут Стенька и решил выдвинуться.
— Тебе, красавица, не покупать, а шить надобно!
— Уж не ты ли сошьешь? — Девка поглядела на приставалу не больно дружелюбно. Очевидно, боялась шуточек насчет своего великанского роста.
Стенька же и не собирался шутить — понимал, что если такая девка острослова кулаком приласкает, смеху будет на все ряды…
— Я-то не горазд, а у кума моего брат шьет, — стремительно соврал Стенька, причем в голове у него сразу же появилось лицо стрельца Иевки Татаринова, который действительно считался в замоскворецкой Стрелецкой слободе хорошим сапожником. — И нарядные, не хуже казанских!
Сапоги и чеботы казанской работы Стенька видывал и поражался тому, что из кусочков разноцветной кожи получается обувка не только удивительно нарядная, но и прочная.
— Мне-то не нарядные нужны. А ты что, подрядился ему заказчиков приводить?
Девка все еще была недоверчива.
— Да что ты, право, как еж? Я к тебе с добром…
— Добро, собьем ведро! Обручи под лавку, клепки в печь, так и не будет течь!
На такой ответ оставалось лишь развести руками — слова были бесполезны, поскольку ближайшие сидельцы уж больно громко заржали.
— Эк она тебя! Лихая девка! Девчища! Девчинища! Такой девки и в ступе не утолчешь!
— Да ну тебя… — Стенька выразительно махнул рукой и пошел прочь в сторону Кремля, имея намерение отходить не слишком далеко, потому что упускать подозрительную девку никак не мог.
— Да куда ж ты, Степан Иванович?! — спохватился знакомый сиделец. — Девка балуется, а ты и надулся! А ты, Дунька, что лаешь служивого человека?!