— Счастья нет! Счастья! — заорал Славик.
— Какого же тебе счастья надо? Чтоб сегодня за Лялей съездил! Понятно тебе? А ну вставай, сейчас же вдвоем за ней поедем! Вставай, кому говорю!
Ляля вернулась. Но радость с этих пор редко заглядывала в их дом. Славик раздражался из–за каждого пустяка, вспыхивала и Ляля. Мать всегда принимала сторону снохи. Славик стал частенько попивать. Приносил домой полполучки, а когда и меньше. Иногда пытался взять себя в руки, сдерживался, когда наплывала волна раздражения, но хватало его ненадолго. Перед сегодняшней стычкой было несколько дней перемирия. Они даже, как прежде, под руку прошлись вечером в клуб.
Сегодня в обед Славик подкатил к своему дому на новеньком самосвале, который он получил перед уборочной. Ляля была дома. Она в саду полола грядки лука.
— Обед готов? — спросил Славик, подходя к крыльцу.
— Готов. Иди в избу, там мать на стол собирает. А ячменьку ты привез?
— Привез, — усмехнулся Славик и вошел в сени.
В окно он видел, как Ляля, вцепившись руками в выступ борта, стала на заднее колесо машины и заглянула в кузов.
За столом сидели молча. Славик смотрел в тарелку и, казалось, был увлечен вылавливанием яичного белка из окрошки. Ляля искоса посматривала на него.
— Яички–то мы все кушать любим, только вот чем кур кормить — неизвестно, — не выдержала она наконец.
— Ты на что намекаешь? — поднял голову Славик.
— Целыми днями зерно возит и не может ведра привезти. Дядя Степа вчера два мешка припер. А этот так, недотепа. Жрать только здоров!
— Ты что?! Едой меня попрекаешь?!
— Никто тебя не попрекает. Ешь, наедай шею!..
— Будя! Будя вам! Опять завелись, — стала успокаивать мать.
Но Славика уже было трудно остановить.
— Свое ем! Свое! — заорал он.
— Где уж там свое, — не уступала и Ляля. Но в противоположность мужу, который кричал во все горло, она произносила слова спокойным насмешливым тоном. Этот тон больше всего выводил из себя Славика. — Свое ты пропиваешь! Алкоголик несчастный!
— Ах ты дрянь! — задохнулся Славик и, вскочив, замахнулся на жену.
В руке была новая деревянная ложка.
Мать пыталась его удержать.
— Ну, вдарь! Вдарь! Попробуй только! — поднялась и Ляля.
Славик трахнул ложкой о стол так, что она разлетелась, и выскочил на крыльцо, хлопнув дверью.
…Подъезжал Славик к Масловке уже не с такой бешеной скоростью. Он больше не испытывал ни отчаяния, ни ярости, но тоска не покидала его. Он понимал, что жить так больше нельзя, надо что–то предпринимать, но как быть, как повернуть все к лучшему—-он не знал и мучился.
Возле Масловки машина осторожно нырнула в кювет и повернула в деревню. Около своего дома Славик заглушил мотор, вылез из кабины и решительным шагом направился к крыльцу.