— Марина тоже любила на огонь смотреть…
— Кто это? — взглянула на него Анюта.
— Жена… Мы с ней часто выезжали с палаткой в лес… Сидим вот так у костра вдвоем на берегу Цны… Она стихи любила читать.., Лирическая была…
— Ты любил ее?
Владик усмехнулся грустно, обнял за плечи девушку и, помолчав, ответил:
— Казалось, никто так никого не любил до меня и после любить не будет…
— Вы вместе учились?
— Да! В одном институте… Она на курс старше… Я ведь в армии служил. С ней моя одноклассница в группе была. Она и познакомила… Марина росточка небольшого, лицо маленькое, вытянутое немного вперед, как у лисы. Я ее Лисой звал. Ей это нравилось…
Владик замолчал, вспоминая, как летом после экзаменов на первом курсе он встретил Марину на Советской улице. Она шла в Дом пионеров, где была организована выставка детского технического творчества. Марина узнала его, остановилась, склонила голову чуточку набок, такая у нее была милая привычка, и, глядя на него сквозь большие стекла солнцезащитных очков, предложила прогуляться. Марина была в широком сарафане, тонкие бретельки которого завязаны бантиком на плечах. И вся она как–то светилась под солнцем. Они свернули в переулок и стали спускаться вниз, к каналу. Мягкий от жары асфальт тротуара был весь истыкан тонкими каблучками.
Дом пионеров стоял на высоком берегу среди густых деревьев. Марина и Владик неспешно поднялись по широкой лестнице на верхний этаж. В здании было тихо, безлюдно, только в зале бродили несколько человек, удивленно рассматривавшие экспонаты. Не верилось, что эти сложные машины сделаны руками детей.
— Посмотри, как здорово! Посмотри сюда! — Марина то и дело дергала за руку Владика, перебегала от большой модели атомохода к роботу, двигающему ритмично железными трехпалыми руками и беспрерывно мигающему глазами–лампочками. И каждый раз, слыша восхищенный вскрик девушки — посмотри сюда! — Владик умилялся и с удовольствием следовал за ней. Владик впервые узнал, что восхищение — основное свойство характера Марины. Ее все восхищало: пышные цветы на городской клумбе, жалкая одинокая головка ромашки в траве на берегу реки, какая–либо безделушка в квартире знакомого, плеск речной волны от пробежавшей моторки. Восхищалась она постоянно, восхищалась, как ребенок, попавший в солнечный день на весенний цветущий луг. Радуясь, она ослепительно расцветала, распускалась, как бутон тюльпана на солнце, и все вокруг невольно восхищались ею. «Не играла ли Марина роль восхищенной девочки?» — думал теперь Матцев. Все может быть! Но если и играла, то играла талантливо.