— Андрюшенька! — обнимает и целует мать сына, затем вопросительно смотрит на девушку.
— Это, мам, Анюта! — говорит он с радостной гордостью.
Мать обнимает Анюту и… Андрей вздрогнул от резкого хлопка выстрела.
Он вскинул ружье и огляделся по сторонам.
— Ребята! Ребята! Сюда! — раздался возбужденный крик Звягина.
Павлушин побежал на голос. За ним продирался сквозь кусты Колунков.
— Ребята, смотрите кого я подстрелил?!
Звягин держал за хвост куницу. С ее мордочки капали в снег красные капли.
— Это вещь! — мял зверька Олег.
— Я иду! — возбужденно рассказывал Звягин, — Смотрю — под кедром пушистое что–то. Я прицелился и — раз! Он даже в воздух взлетел. Я думал, удерет! А он–вот он!
— Да-а! Это штука! — поглаживал Колунков пушистый мех.
Возвращались охотники по своим следам, которые уже начал затягивать снежок. Олег со Звягиным шли довольные. Колунков все–таки подстрелил глухаря. Павлушин и Звягин стреляли несколько раз по куропаткам, но без толку. Андрей грустил, но грустно ему было не от того, что возвращался он без добычи.
Показался поселок. Ветер стал старательнее осыпать охотников снегом. Он то ли усилился, то ли на озере ему не мешало ничто развернуться. Левее недостроенного дома Андрей увидел Матцева, увидел и почувствовал горечь, обиду.
— Пойду еще поброжу. Неохота без добычи возвращаться, — стараясь говорить как можно спокойнее, сказал Павлушин и повернул к Матцеву.
Некоторое время он не догонял Владика, шел следом. Матцев не спеша брел в глубь тайги. Ружье у него висело на ремне на плече. Андрей с каким–то мстительным наслаждением вглядывался в ладно сидевший на Владике полушубок, в заячью серую шапку, припорошенную снегом.
— Владик, погоди!
Матцев остановился, подождал Андрея.
— Мне с тобой поговорить надо, — сказал подходя Павлушин, неприятно чувствуя дребезжание в своем голосе.
— Говори.
— Оставь Анюту! — твердо проговорил Андрей. Глядел он в глаза Матцеву.
— Я думал, что ты о веселом о чем, а ты за старое. Бывай!
Владик повернулся и так же неторопливо пошел дальше. Павлушин обогнал его и встал на пути.
— Погоди! Я серьезно! — угрожающе сказал он. — Ты, гад, разве не видишь, что это для нее не игрушки?
— Слушай, Пионер! На черта тебе баба? Ты малый энергичный, деловой. Сам говорил, что у тебя впереди большая дорога… Сгубит тебя баба. Плюнь ты на нее. После, благодарить меня станешь. А сейчас ступай домой, отдохни… Я погуляю один… Не мешай!
Матцев говорил лениво. Лицо его выражало скуку, казалось, что ему вообще не хочется произносить слова. Он повернулся и пошел в другую сторону.