Безлюдно было в поселке. Сквозь тихое урчание «Магирусов» слышны были отдаленный рокот дизеля, взвизгивание циркулярной пилы и стук молотков откуда–то из–за барака. У входа на стенах с обеих сторон двери таблички. На той, что слева, надпись: «Строительно–монтажный поезд», справа — «Исполнительный комитет поселкового совета народных депутатов». Андрей поднялся по звонким доскам ступеней ко входу, хлопнул дверью с неожиданно тугой пружиной. Коридорчик оказался совсем маленьким. Слева — три двери с табличками: отдел кадров, бухгалтерия, приемная, справа — две двери напротив друг друга: поселковый совет и кастелянша. Андрей сунулся в приемную. В узенькой крошечной комнатенке без единого окна сидела незнакомая девчонка. Волосы у нее были стянуты на затылке резинкой, реденькая челка спадала на лоб до выщипанных в полоску бровей. Письменный стол ее вплотную придвинут к одной стене, а в противоположную упирался спинкой стул, на котором она сидела. Андрей взглянул влево–вправо, ориентируясь, где дверь в кабинет главного инженера, а где к начальнику СМП, и спросил:
— Федор Алексеевич здесь?
— Он в котельную ушел, а может, сейчас на лесопильне… А вы на работу? Он придет… А лучше сразу в отдел кадров…
— Спасибо, — не стал объяснять ей — кто он — Павлушин, и вышел. Нужно прежде всего устроиться на ночлег.
Из отдела кадров его направили к кастелянше. Она была хмурая, вероятно, кто–то только что ее расстроил, бормотала недовольно, листая тетради:
— Куда же тебя поселить… Некуда… Все забито…
— А к Звягину, Колункову нельзя? Я раньше с ними жил.
Кастелянша посмотрела на Андрея, раздумывая, прикидывая что–то про себя, и пробормотала:
— Четверо там… А ничего, поместитесь. На раскладушке поспишь… Иди к Звягину. Выйдешь и в лесочке за прожектором коттеджи увидишь, острокрышие такие, в третьем отсюда они живут. Но там их сейчас нет, иди дальше, увидишь, бригада работает. Возьмешь ключ и сразу ко мне. Я тебе раскладушку дам, постель… Только не мешкай, у меня рабочий день кончается…
Андрей, уткнув нос в воротник, шагал по звонкой дороге мимо коттеджей. Не сразу догадаешься, что они сделаны из стандартных вагончиков. В некоторых окна светятся, дым из трубы валит. Те, что ближе к баракам, занесены снегом чуть ли не до окон, а те, что подальше, видимо, ставили недавно, после метели. Снег возле них разворочен, затоптан, щепки видны в снегу, опилки. А от самого дальнего стук доносится, разговоры, лампочки светятся. Одна висит на ветке ели возле дома, другая на крыше привязана к балке, третья в коридоре. Ребра стропил торчат над двумя поставленными метрах в полтора друг от друга вагончиками. В образовавшем коридоре ярко горит лампочка, освещает в дальнем углу кирпичную печь–голландку. Рядом с печью сидит на полу на коленях плотник, заканчивает мостить пол, стучит, забивает гвозди. Другой плотник прибивает рейки к краям стен вагончиков, готовится ставить дверную коробку, которая прислонена в коридоре к стене, а внизу у входа третий плотник возится с порогом. Несколько человек копошатся наверху, прибивают доски к стропилам, обшивают боковину крыши со стороны входа. Подходя, Андрей узнал в том плотнике, что собирался ставить дверную коробку, Звягина, обрадовался, вынырнул из темноты на свет лампочек, закричал: