– Нам пора на самолет, – сказал он Софи.
– Думаю, у нас не осталось времени.
– Софи… – Ужас сковал его сердце, и он не видел ничего, кроме этого проклятого кольца на ее пальце, которое несло смерть.
– Почему бы тебе не отвезти ее в местный родильный дом? – предложила Габи, привыкшая к подобным драмам на свадьбах. – Если они скажут, что у Софи еще есть время, тогда ты сможешь забрать ее в Рим.
– Удачи вам! – пожал ему руку Рауль.
Бастиано усадил Софи в машину и завел мотор.
– Ты опоздал, – осуждающе бросила она. – И как так получилось, что Рауль стал твоим свидетелем?
Но ее вдруг пронзила такая дикая боль, что она вцепилась в руку Бастиано и подумала, что может подождать с ответами на свои вопросы.
* * *
Бастиано стало дурно от больничного запаха, когда они переступили порог больницы и направились в родильное отделение. Ему показалось, что там собралась целая толпа людей.
Но на самом деле в палате присутствовало всего четыре человека.
– Пожалуйста, я могу поговорить со своей женой наедине?
– Я буду рожать здесь! – выкрикнула Софи, потому что она так сильно обрадовалась, когда увидела своего седовласого доктора и его доброжелательную улыбку. – Я не поеду в Рим!
– Синьор… – обратилась к нему акушерка по имени Стелла и попросила его выйти на минуту в коридор. Она мягко объяснила Бастиано, что Софи попросту не выдержит дорогу до Рима. – Ей скоро рожать, – сказала она. – У нее вот-вот начнутся схватки. Так что ради вашей жены вам нужно сохранять спокойствие.
– Хорошо, – кивнул Бастиано.
Честно говоря, он смирился с тем фактом, что их ребенок родится в Касте, еще по дороге в больницу.
– Бастиано, я была здесь, когда вы появились на свет, поэтому понимаю, почему вы так тревожитесь за Софи, но у вас нет времени, чтобы перевезти ее в другое место…
– Но у меня есть хотя бы пару минут, чтобы поговорить с женой наедине?
– Не больше.
– Этого будет достаточно.
Софи видела, как Бастиано вернулся обратно в палату, а врачи и медсестры вышли в коридор.
– Я люблю тебя.
– Бастиано… Пожалуйста, не надо. Ты любил Марию.
– Нет. Это она так сказала, а мне попросту не с чем было сравнить, и я поверил ей. Ты оказалась права: мне было всего семнадцать, и я понятия не имел, что значит любить другого человека по-настоящему. Я люблю тебя и только тебя, – добавил Бастиано. – Как никого и никогда.
Софи понимала, что он не стал бы говорить такие вещи только для того, чтобы сделать ей приятное.
Бастиано любил ее, и она ощущала его любовь, казавшуюся намного сильнее той боли, которая разрывала ее на части.
Он взял Софи за руку и поддерживал, когда она тужилась и кричала от боли.