В эти минуты Митрофан забыл всех и все в дольнем мире, кроме слов: «Иди и возопи, ибо Я вспомянул вас, милуя, и обручение Моей любви не уничтожится». И они будто вновь звучат с небес, синих, безоблачных небес, которые вон нависли над тундрой необъятным куполом. И хорошо-хорошо чувствовалось Митрофану в эти минуты, и он готов был говорить о Творце вселенной и о святых угодниках долго, без конца. Однако на первый раз проповедник побоялся утомить слушателей множеством новых для них впечатлений и поднялся с земли, чтобы уходить.
Вдруг несколько голосов воскликнули разом:
— Куда же ты?
И грусть слышна была в этих голосах.
Митрофан отвечал:
— Я не знаю куда. У меня нет здесь пристанища. Я пришел к вам из Колы, но пора и уходить. Не у вас же мне оставаться.
Те же голоса произнесли:
— А отчего ты не хочешь остаться с нами?
— Вы разрешаете?
И радостно затрепетало сердце Митрофана.
Ильмаринен положил ему на плечо свою руку.
— Если ты добрый человек, — сказал он, — ты можешь оставаться с нами. Мы боимся «стало», а ты не грозишь и не грозил нам оружием. И говорил ты, как добрый человек. Оставайся с нами, тундра велика — всем много места в ней. Если захочешь есть, позови оленя, убей его и ешь. Бей на выбор — нам не жалко. Если захочется тебе пить… крови ты не пьешь ведь… то близко тут протекает река. Ее вода чиста и вкусна. В той реке и рыбы много. Московы едят рыбу. Мы тоже едим.
Митрофан остался среди лопарей.
Когда Митрофан рано утром проснулся и вышел из шалаша, то он увидел перед собою троих людей весьма странного вида. Это были старики с суровыми, очень некрасивыми лицами, которые окаймлялись острыми бородками. Серые со зловещим блеском глаза глядели из-под густых, низко нависших бровей; седые волосы беспорядочными космами выбивались из-под высоких меховых колпаков и падали на плечи стариков. Подобно лопарям, они были одеты в оленьи шкуры но только теперь почти сплошь увешанные колокольцами. Кривые ноги их прятались в больших оленьих же сапогах. На шее они носили ожерелья из мелких костей и черепков животных.
Из-за спин этих стариков выглядывали Ильмаринен и другие пастухи.
Один из стариков, что постарше, обратился к Митрофану.
— Откуда ты?
Голос его звучал глухо и враждебно.
— Разве они не сказали тебе про меня? — отозвался Митрофан, указывая на Ильмаринена и других пастухов.
Старик еще более сердито сдвинул брови и отрывисто промолвил:
— Они сказали нам, что ты купец из Московии…
— И это правда. Я купец, из Торжка.
— А зачем ты пришел сюда?
— Я пришел к вам, — отвечал на грубый вопрос Митрофан мягко, — не затем, чтобы вас обидеть. Я пришел к вам затем, зачем и ваши старшины иногда приходят к московам и новгородцам — купить соли, толокна, крупы. У вас много оленей, вот я и пришел, чтобы завести с вами торговые дела. Вы мне будете продавать оленей и шкуру их, а я вам — нужное для вас.