– Конечно, сильный, – кивнула Марина, чувствуя, что ее голос вот-вот дрогнет. – Только у нас мобильник сел, Сашок. А те дяди внизу оказались плохими и не дадут нам свой телефон.
Губы Саши скривились, задрожав, и Марина поняла, что она сейчас снова заплачет.
– Не надо, Сашок. Ты ведь сильная.
Саша кивнула, вытерла глаза.
– Я пить хочу, – сказала она.
– Потерпи, Сашок. Мы скоро будем дома, – попробовала улыбнуться Марина, но личико младшей сестры оставалось серьезным.
Марина сняла с себя пуховик и набросила на ее трясущиеся плечи.
– Тебе будет холодно, – сказала Саша.
– Ничего. Я закаленная.
– Марина?
Девочка устало посмотрела на сестру, мявшую в руках ослика:
– Что?
– Давай кричать, чтобы нам помогли, – неожиданно предложила Саша.
Марина уныло подумала о пустынной заснеженной дороге, о громадных сугробах вокруг и единственной лампочке, болтающейся на козырьке крыши этого проклятого гаража.
– Наверное, пока мы не будем этого делать, – как можно мягче отказалась она от идеи сестры.
– Почему? – искренне удивилась Саша.
– Ты еще больше пить захочешь. А нам нужны силы. А еще снаружи ветер. Вряд ли нас кто-то услышит.
Некоторое время девочки сидели в молчании, потом Марина встрепенулась:
«Пожилой дядя, седой и в морщинах. Тот самый, который хотел вступиться за нас! Может, он сможет помочь?!»
Неожиданно внизу раздался озлобленный вопль, кто-то выругался, затем что-то загрохотало, будто на пол рухнуло что-то тяжелое.
Саша придвинулась ближе к сестре, и та с отчаянием увидела, как из ее глаз струятся слезы.
– Не плачь, Сашок, – прошептала она. – Нам нельзя плакать, слезки замерзнут… Мы выберемся отсюда. И уедем далеко-далеко, на море.
Всхлипывая, Саша уткнула голову в плечо Марины.
– Правда? – доверчиво спросила она. – Я никогда не была на море…
– Правда.
– Оно теплое?
– Конечно, теплое, – ответила Марина, вздохнув. – И песок теплый.
Марина посмотрела в грязный потолок, чтобы Саша, нечаянно подняв голову, не увидела слез в ее глазах. Еще никогда в жизни ей не было так страшно за себя и сестренку.
* * *
Данилыч бессмысленно переступал ногами, не отрывая взгляда от старой измятой дождевой бочки. Он неожиданно поймал себя на мысли, что отчаянно хочет наружу, где намного светлее и теплая печка. А еще он почувствовал себя совершенно разбитым, будто здесь, внизу, в ледяном колодце все его силы куда-то испарились, выветрились, улетучились, как сигаретный дым.
– Ну, что же ты? – прошептал Сапог. Он стоял в тени, с расширенными глазами и растянутым в хищном оскале ртом, отчего напоминал фантомного оборотня. – Ты ведь любопытный. Хотел сюрприз?