– П… ц, – выдавил наркоман, слизывая языком кровь.
Десятки лилипутских Керосинов, визгливо вереща, торопливо разбегались по гаражу, как тараканы, спину нестерпимо обжигало от колыхающихся позади горящих трупов, и он…
…пришел в себя, пытаясь унять хрипло-клокочущее дыхание.
Его вырвало желчью, прямо на впалую грудь, ходившую ходуном. Зловонная жижа поползла по небритому подбородку, но Керосин даже не обратил на это внимание.
«Сон, сон, сон», – безостановочно стучалось в его набухшей голове.
Никаких оживших гаек с болтами, никаких, мать его, гребаных мельниц с полыхающими трупами, никаких карликов-Керосинов, трансформирующихся из его собственной крови… И это, черт подери, хорошо.
Так. Теперь пора освобождаться, не хрен тут валяться.
Керосин подергал онемевшие руки за спиной. Ту, что с незаживающей дырой до кости, он перестал чувствовать уже давно и просто старался не думать о ней, заматывая расползающуюся гниль тряпкой. Но его пугало, что он почти не ощущал свою здоровую руку ниже локтя.
Наконец ему удалось сесть, прислонившись к ледяной стене.
Его нещадно колотило, казалось, все тело Керосина растаскивают крючьями, как во времена инквизиции, на лбу выступили крупные капли пота.
«Пайк».
Эта затаенная мысль тускло блеснула в его истощенно-мутном мозгу, словно умирающая звезда в небе перед страшной бурей.
Да.
Если кто его и спасет, то это Пайк.
Он уже как-то обращался к нему. Они с приятелем «толкнули» ему за пятнадцать кусков какую-то бухую школьницу, которую дружки выкинули из машины на прошлый Новый год. Она была пьяная вусмерть, у нее была сломана рука, и она не была целкой, что серьезно повлияло на цену, но сейчас-то ситуация совсем другая! Даже там, в сарае, Керосин отлично разглядел тех двух цыпочек. И где их только нашли Сапог с Лехой?! Впрочем, это уже не имеет значения.
Главное, они еще здесь, и скорее всего обе «невскрытые». Ну, мелкая уж точно…
Блекло-водянистый взгляд Керосина выхватил из пространства бутылочное горлышко, то самое, что оставил Сапог. Края острой кромки «розочки» мерцали, словно подсвеченные изнутри кусочки слюды.
Подволакивая ноги, наркоман пополз вперед. Оказавшись рядом с бутылочным огрызком, он перевернулся, улегшись на горлышко прямо спиной, с удовлетворением услышав тихий хруст стекла.
– Я все равно отдам вас Пайку, – прокаркал Керосин и энергично заелозил по грязному полу, преисполненный твердым намерением перерезать изоленту. Жалящие края «розочки» тут же вспороли кожу на пальцах и ладонях, но Керосин этого даже не почувствовал.
В его затуманенном сознании, мрачном и стылом, словно заброшенная шахта, как луч маяка, вспыхивало лишь одно: