Керосин с убитым видом покачал головой.
– Там есть еще одна, – шмыгнув носом, заискивающе произнес он. – Постарше.
– Целка?
Керосин отвел взгляд.
«Пожалуй, уже нет».
Вслух же он промямлил:
– Вроде бы.
Пайк поднялся на ноги, отряхивая пыльные колени.
– Откуда же я могу знать, что эти цыпочки – твои? С таким же успехом ты мог бы повести меня по улице и тыкать пальцем: «Во, Пайк, зырь, какая пошла! Покупай, э? Сразу две, оптом дешевле!» Слушай, а что ты все время на карачках?
Керосин не ответил, лишь смахнул пот с бледного лица. По телу проходила мелкая дрожь, все кости ломило, как если бы его держали связанным всю ночь.
Ему срочно нужна доза. Еще минут десять, и он перестанет себя контролировать.
Из подвала раздался протяжный стон, и Пайк нахмурился.
– Это кто там у вас?
– Какой-то старый хрыч, – прерывисто дыша, ответил Керосин. – Хочешь, забирай его за косарь. Вам мужики нужны?
Пайк хрипло засмеялся.
– Веселый ты крендель, Мистер Говняжка, – воскликнул он. – У тебя тут что, зимняя распродажа? «Товар по акции не желаете? Пакет нада? Вы карточкой или наличными?» – просюсюкал он, имитируя стандартные фразы продавцов-кассиров сетевых магазинов.
Керосину стоило огромного труда не огрызнуться. Ненавистное лицо веселящегося Пайка мерцало, как ярко-красная мишень, в центр которой хотелось вонзить что-то острое, например, мясницкий нож…
– Пошли, – сказал Пайк.
Вздрогнув, наркоман засеменил на четвереньках рядом, словно преданный пес.
Распахнув дверь, «заяц» замер, не шевелясь. Керосин, припадая на гниющую руку, вытянул голову, стараясь разглядеть происходящее в комнате.
Марина стояла у ступенек, остервенело сжимая в руках топор. Скользнув равнодушным взглядом по уставившимся на нее мужчинам, она начала медленно подниматься наверх.
Пайк мягко закрыл дверь.
– Что? – хрипло произнес Керосин. В его полубезумных глазах плескался страх, пронизываемый слепой злобой.
– Что опять не так, Пайк?!
Губы «зайца» выдули новый жвачный пузырь.
– Ты куда меня вызвал в четыре утра, Мистер Говняжка? – полюбопытствовал он, когда пузырь лопнул. – Ты за кого меня принимаешь, кусок дерьма? Девка явно не в себе. На ногах у нее кровь – значит, уже не целка. И третье. Куда она поперлась с топором наверх? Сказать своему дружку «доброе утро»? Я на такие стремные дела не подписываюсь.
– Сколько она стоит? – дрожащим голосом спросил Керосин.
Пайк равнодушно пожал плечами, словно мысли его были заняты совершенно другим:
– При других обстоятельствах я дал бы за нее десять штук.
– Десять штук? – заторможенно переспросил Керосин, как если бы с экрана телевизора ему только что сообщили, что Земля плоская. – Мне надо сто сорок!