Пайк снисходительно улыбнулся, словно имел дело с непроходимым идиотом:
– Да ты вообще с дуба рухнул, Мистер Говняжка. За сто сорок косых ты мне таких должен как минимум десять штук приволочь. У меня сейчас нет недостатка в юных феях. А не то что у тебя – одна полудохлая, вторая словно только что из колодца вылезла, как в «Звонке»…
Пайк двинулся к выходу, и Керосин, взвизгнув, вцепился в его ногу. Резкий удар в голову отшвырнул его в сторону, сбив канистру, на которой совсем недавно откровенничал Сапог.
Пайк перешагнул через Сашу, все так же неподвижно лежащую на куртке, и вышел из гаража.
– Пайк! Пайк, не уходи! – канючил Керосин, торопливо выползая следом. Из глаз градом катились слезы. – Мы же договорились!
– Отбой, – коротко бросил Пайк, и безмолвный толстяк, понятливо кивнув, принялся закрывать дверцы «Газели».
«Заяц» обернулся, с отвращением взирая на наркомана.
– Тебе повезло, что я тут проездом. Еду, знаешь ли, за одной старушкой. Да-да, Мистер Говняжка. Есть любители выдержанного мяса. Да и географические масштабы нашего бизнеса увеличиваются, клиентская база постоянно пополняется. Теперь что касается тебя. Обычно, если происходит подобное, я ставлю партнера на штраф. Но с тебя, как я погляжу, кроме вшей, взять нечего.
– Пайк, дай хоть дозу… – прохрипел Керосин. Трясущиеся пальцы хватали грубые, перепачканные слякотью ботинки «зайца», но он отступил назад, затем с силой двинул наркоману в лицо, выбив очередной зуб.
– Ты похож на задроченный х… – сказал Пайк, отстегивая ремень. – Который прищемили дверью, дали пожевать дворняге, окунули в кипяток и положили сушиться на батарею. Больше не звони мне и удали мой номер.
– Я просил… купить… в аптеке… – Голос Керосина напоминал хриплый птичий клекот.
– Это к Чингизу. Я дурью не торгую, – качнул головой Пайк, усаживаясь в «Газель».
Толстяк повернул ключ зажигания, заворчал еще не остывший двигатель.
– Не хватало, чтобы старина Пайк, словно курьер, развозил ширево всяким упоротым пидормотам вроде тебя, – добавил «заяц».
– Пайк… Ты говорил… про документы, – Керосин с трудом выплевывал слова, будто осклизлые комья грязи. – У меня… есть… Вторая Красноармейская улица… дом четыре… ключи вот… в куртке… сейчас дам… там паспорт… тетка… то есть бабка… шестьдесят два года… Только она лежачая…
Пайк открыл окно, с интересом слушая окончательно выбившегося из сил наркомана.
– Ты же сам сказал… есть клиенты, – уже безо всякой надежды прошептал Керосин.
– Есть, – подтвердил Пайк. Он глядел на Керосина с каким-то веселым изумлением, словно перед ним выступал дрессированный суслик, выделывая забавные коленца. – А кто эта чудесная лежачая бабушка? Случаем не твоя мама?