– Вовсе нет!
– Я подумал, что ты, возможно, захочешь услышать последние новости из Лахштейна. – Он уселся с тяжёлым вздохом и немного поёрзал, чтобы на узком стуле найти подходящее место для огромной задницы.
Моё сердце забилось сильнее.
– С удовольствием, мастер, – ответил я спокойно.
– А любопытные там начались дела, когда мы уехали. Действительно любопытные.
– Я весь внимание, мастер.
– Через две недели после нашего отъезда в город приехал мастер малодобрый Юстас из Кёльна, и тогда произошла настоящая трагедия...
Я мысленно улыбнулся. Я был уверен, что Курт выполнил свою задачу, и мастер Юстас даром прокатился.
– Так вот, на второй день пребывания в городе знаменитый палач из Кёльна умер...
– Что?!
– Его поразил потрясающий по своей силе приступ удушья, и он умер быстрее, чем кто-либо успел хотя бы подумать о помощи.
– Иисус Наисуровейший! – Прошептал я.
Так вот чем закончилась моя интрига! Палачу пришла в голову идея использовать яд иным способом, чем тот, который я ему предлагал. Как я мог не предвидеть, что этот отчаянный человек не будет лишь покорным исполнителем приказов, а захочет испечь своё собственное жаркое на огне, который я развёл.
– Да, да, да. Насколько же хрупка человеческая жизнь... – Кнотте на миг задумался. – Однако, как ты можешь догадаться, казнь уже нельзя было отменить, – продолжал он, – потому что маркграфиня боялась не только опозориться перед приглашёнными гостями, но и вспышки беспорядков среди толпы.
– И проведение казни было поручено городскому палачу? – Догадался я.
– Именно. И поначалу всё шло довольно хорошо. Он возил Неймана по городу, жёг огнём и рвал его тело на куски, оглашая все преступления, какие он совершил.
Меня передёрнуло. Художник был невиновен, и как я, так и Кнотте были ответственны за его несправедливое наказание. Бог свидетель, что я хотел его предотвратить, оказав этому несчастному хотя бы милость быстрой смерти.
– Поначалу, мастер?
– Ну да. Потому что, когда дело дошло до ломания колесом, а как ты знаешь, этот вид пытки требует как силы, так и железной воли и опыта, городской палач допустил ошибку...
– Ошибку, – бездумно повторил я.
– Да-а, – проворчал Кнотте. Я не поднимал головы, однако, чувствовал, что он внимательно меня рассматривает. – Обычную человеческую ошибку. Или он неправильно рассчитал удар, или у него соскользнули пальцы, или не хватило силы, чтобы удержать колесо... Этого мы уже не узнаем. Главное, что колесо выпало у него из рук и рухнуло в толпу. Серьёзно покалечило солдата, стоящего у подножия эшафота, и раздробило череп одному из горожан и ноги его жене.