Не стоило так резко, но уж больно я разозлилась. А, пошли они к черту. И я пойду. К вампиру в гости.
Я не успела пройти и трех шагов к дверям, когда меня остановил властный холодный голос.
– Стойте, Юлия Евгеньевна Леоверенская!
Я резко развернулась назад. Так не просят. Так приказывают тому, в ком уверены. И знают – этот человек будет повиноваться безоговорочно. Но – я!? Приказывать – мне!?
Да как эта мразь смеет!?
В этот раз мы взревели в три голоса – с женщиной-со-звериными-глазами и зверем-из-зеркала.
– Какого черрррта!?
Поп сбросил маску «добренького» и голубые глаза напоминали кусочки грязного льда на луже. Хоть небо и отражается, да только – грязь наружу лезет.
– Не хотите сотрудничать с нами по доброй воле!?
В его ауре закручивалась темно-багровая муть. Выглядело это откровенно мерзко. Я попыталась хоть как-то достучаться. Докричаться. Ведь не могут же они ОБА не понимать, что здесь происходит? Не могут. Рокин не подонок. И аура у него хорошая. Так почему он стоит и ничего не делает? Не пытается что-то сказать, как-то сгладить ситуацию?
Не понимаю.
– Рокин, это и есть ваше «поговорите, узнаете что-нибудь новое…»? Вы осознаете, что сами стали подлецом и предателем?
Лицо Рокина было абсолютно спокойно.
– Юля, отец Алексей не причинит вам никакого вреда. Просто поможет преодолеть негативный настрой по отношению к церкви.
Ах вот как это теперь называется?
– Путем промывания мозгов? Грязно играете, господа святоши!
– Это не промывание мозгов, Юлия Евгеньевна Леоверенская. Вы добровольно будете помогать нам. В душе каждый человек – глубоко верующий. Надо просто помочь ему освободить эту веру от напластований зла и жизненной грязи…
А чего это он меня по полному имени зовет?
Я плюнула на слова, и так ясно, что добра он мне не сделает. И сосредоточилась на том, что вижу. Аура мерзавца в рясе клубилась багровыми коричневыми и черными тонами. Выглядело это так, словно протухшее мясо размешивали в блендере. Но выворачиваться наизнанку было некогда. Потому что от него словно отпочковывались ложноножки. И явно ползли ко мне с недружественными намерениями. И мне вовсе не хотелось подпускать это ближе к себе. Или даже в свою ауру. Кто знает, чего можно нахвататься от этого попа. Сифилис – антибиотиками, а такую грязь в ауре? Доместаса с хлором будет маловато. Это – точно.
Пусти меня, – тихо шепнул в глубине души зверь с человеческими глазами. – Ты только представь, что зеркало разбивается – и я вырываюсь на свободу. Мы его порвем на тряпки, ты – справишься, ты сильнее его…
И я, не думая, приняла предложение. Лучше проходить весь остаток жизни с хвостом и рогами, чем самой стать такой же, как эта мразь.