Гумбольдт растерянно смотрел на друга. Похоже, в его душе происходила какая-то борьба, но он молчал.
– Что ж… Большое спасибо, герр Беллхайм, – ученый вышел из комнаты, и Шарлотта последовала за ним.
В коридоре их нагнала супруга этнографа. Как только дверь комнаты захлопнулась, Гумбольдт круто повернулся к женщине.
– Что здесь происходит? Я требую объяснений!
Гертруда Беллхайм виновато улыбнулась:
– Мне бесконечно жаль. Я так надеялась, что хотя бы вас он узнает. Если хотите, я все объясню. Но только не здесь. Пойдемте в салон – там мы сможем выпить по чашке чаю.
В салоне было малолюдно – лишь немногие из приглашенных задержались, чтобы выпить бокал вина или чашку кофе. Слышался приглушенный смех, в отдалении позвякивала посуда, в воздухе витал легкий запах хорошего табака.
Гертруда Беллхайм указала на кресла, обитые красным бархатом, и махнула официанту.
– Не желаете ли что-нибудь заказать?
Шарлотта выбрала подогретый лимонад, Гумбольдт – чай, а женщина попросила принести ей красного вина и стакан холодной воды. Когда официант удалился, она начала свой рассказ.
– Я заподозрила, что с Рихардом что-то произошло, недели через две после его возвращения из экспедиции. Он никогда не страдал забывчивостью, но теперь ничего не помнит и спит до десяти или одиннадцати часов утра. Сначала я решила, что сказывается усталость после изнурительного путешествия, но спустя какое-то время начала беспокоиться. Он и раньше постоянно путешествовал, но очень быстро восстанавливал силы и снова возвращался к активной работе. На этот раз все было по-другому. Он забыл даже самые элементарные вещи: например, как завязывать шнурки на ботинках, как держать нож и вилку, как раскурить трубку. Больше того – он забыл и о тех чувствах, которые раньше так много значили для нас, не помнил, как мы познакомились, нашу первую встречу, первый поцелуй… – На глазах женщины заблестели слезы. Она открыла ридикюль, вынула кружевной платок и промокнула уголки глаз.
– Я понимаю, как тяжело вы переживаете все это, – сочувственно произнес Гумбольдт. – Вы советовались с врачом?
– Разумеется, – вздохнула женщина. – Мы даже ездили в клинику «Шарите». Я отвезла туда Рихарда под предлогом необходимости в медицинском осмотре, и лучшие специалисты полностью проверили его организм. Надо сказать, что отнесся он к этому спокойно и нисколько не сопротивлялся.
– И каков результат?
– Никакого. Врачи заверили меня, что муж здоров, как двадцатилетний юноша. Память, правда, ослаблена, хотя это не так уж удивительно для людей за сорок. Но я-то лучше любых медиков знаю, какой была его память еще год назад! – она покачала головой. – Эта забывчивость меня отчаянно беспокоит. Ведь он забывает не бытовые мелочи, которые не имеют никакого значения, нет. Он забывает то, что составляет основу и смысл нашей жизни. Раз! – она прищелкнула пальцами, – и словно никогда ничего не было. Зато многое другое Рихард помнит очень отчетливо. Так, он знает, сколько ступеней ведет в нашей двери, сколько книг в нашей библиотеке. Даже может страницами цитировать многие из них без малейшей ошибки. А вот мой день рождения не может вспомнить!