Уилсон обернулся:
– Джонатан, принесите нам пару шпаг, клинки номер три, для правшей.
Человек со шрамом направился к оружейному шкафу и вскоре вернулся с двумя шпагами. Вблизи он выглядел даже старше, чем казался, – минимум сорок пять, а то и все пятьдесят, но был жилистым и поджарым. Такого человека не хотелось бы иметь среди врагов.
– Позвольте представить вам моего адъютанта – мистера Джонатана Арчера. Превосходно зарекомендовавший себя офицер британской пехоты в Индии, имеющий отличия за битву при Кандагаре. Ему я обычно передаю руководство своей оперативной группой.
Мужчина едва заметно поклонился и протянул журналистам шпаги. Макс взглянул на оружие так, словно оно было переносчиком опасной заразной болезни.
– И что нам с ними делать?
– Естественно, защищаться! – с усмешкой ответил Уилсон. – Посмотрим, как вы владеете клинком. Насколько я успел понять, вам потребуется несколько тренировок до того, как мы погрузимся на судно, отплывающее в Сенегал.
Пеппер рассек воздух клинком. Оружие великолепное, отлично сбалансировано, рукоять и эфес удобные.
– Хорошо, – согласился он. – С кем вы предпочитаете начать?
– С вами обоими, – последовал ответ.
Ослепительно белые зубы сэра Уилсона сверкнули.
Когда сани добрались до Шпандау, давно минуло одиннадцать. Окрестности окутывал густой туман.
Оскар радовался, что они наконец-то на месте. Из-за метелей и снежных заносов, сопровождавших их в этой поездке, лошади двигались с трудом. В последние несколько дней выпала масса снега. Берлин был буквально погребен под толстым белым покрывалом.
Судя по грохоту и скрежету, сани с поклажей следовали вплотную за ними. И это хорошо. Если бы что-нибудь сломалось, устранить неполадку в темноте и лютом холоде было бы непросто.
Элиза и Шарлотта спали, прижавшись друг к другу и закутавшись в одеяла и пальто. Взглянув на них, Оскар не смог удержаться от улыбки. Хорошо тому, кто спит таким безмятежным сном. Сам он еще не вполне пришел в себя после бурных событий той новогодней ночи. Невероятное преображение Беллхайма и допросы в полиции не выходили у него из головы.
Комиссар уголовной полиции Обендорфер – маленький жилистый человек с внимательными светлыми глазами и аккуратно подстриженной бородкой, похоже, знал свое дело. Он опросил их спокойно и тщательно, добросовестно записав каждую деталь. Со стоическим спокойствием комиссар собрал воедино все невероятные детали происшествия, сравнил и оценил их, и пришел к выводу, что случай Беллхайма объяснения не имеет. Газеты, правда, утверждали, что это всего лишь одна из версий, но факт оставался фактом – криминалисты не смогли установить, что же произошло на самом деле. Убийство исключалось. С Гумбольдта и его спутников были сняты все подозрения, и они снова могли вздохнуть свободно.