Я про Бернеса. В зале я не одна человеку подсказывала, человек для человека всегда постарается.
Да.
По правде, я тогда себе подумала, что зачем шпионка сделалась Фишман. Допустим, про которая Аванесова, Рубанюк, Иваниха я такое не подумала.
Конечно, фашистку, которая Магда, я проклянула. А кто б не проклянул? И весь-весь зал проклянул тоже.
Да.
Потом я подумала, что когда у меня Бернес тоже спросит, я честно-честно скажу, что у меня имя одно, что называется имя Мария, что других своих имен я не знаю и не помню. Что кто все-все свои имена знает и помнит, тот получается в жизни ду́рень. Допустим, придут и скажут, что выходи с хаты по имени на расстрел. Кто знает и помнит, такой, конечно, выйдет. А кто нет, такой же и не выйдет. Я, получается, не выйду. Я ж свое родное-родное имя ни за что не знаю и не помню. Допустим, оно ж в эту войну будет бомба, а я не выйду и не выйду.
Про Пекарь, жену и мужа.
Они ж оба-два пришли до меня.
Я накинула на себя халат и села за стол.
Не. Я накинула на себя халат, пошла до дверей и впустила жену и мужа.
Я сильно вежливо по-московски попросила:
— Садитесь, пожалуйста, Клара Семеновна. Абрам Иссидорович, вы тоже садитесь. Я вас двух слушаю. Вам первое или второе?
Жена и муж посмотрели уже не на меня, а один на другого.
Потом Клара Семеновна спросила, что, может, мне нужна помощь товарищей, что, может, я оступилась раз-другой, что я для Клары Семеновны и Пекаря своя-своя, чтоб я про плохое не думала. Клара Семеновна и Пекарь про свою-свою — никому-никому.
Я сказала двум спасибо. Сказала, что я всегда не оступаюсь, что у меня и ноги сильные тоже, что я всем-всем людям мира своя.
В эту самую секундочку у меня руки потянулись наверх захлопать, как молодежь. Конечно, я стерпела.
Пекарь сказал, что сейчас будет для меня рассказывать важное-важное, чтоб я слушала.
Я начала слушать.
В эту самую секундочку у меня на язык выскочил смех. Катерина — Сидоровна, а Пекарь — Иссидорович, потому. Конечно, я стерпела.
Я про Пекаря.
Пекарь рассказал, что сам по себе уже давно не режет, что раньше ж резал в голове у человека, а сейчас нет, не режет. Что уже давно работает на словах, что подрабатывает на полставки в милиции. В милиции у Пекаря работал знакомый, называется «медэксперт», который работал на ставке. Конечно, один другому передавались по всем-всем вопросам. Получилось, что вопрос про меня передался тоже.
Конечно, вопрос был не про меня, а про который убил Катерину и Надежду.
Катерину, когда милиция приехала, милиция посмотрела и — раз! — все-все пофотографировала. Карточки получились красивые. Пекарь честно мне сказал, что любит смотреть карточки.