Конечно, я захотела удержаться на своих ногах, а не удержалась и боком наехала на палки-железяки. А палки-железяки наехали на меня, я отскочила в сторону, а они — раз! — и начали падать. А высоченные ж! Может, метра на три. Что палки уже там крепили, как уже крепили… Упало — и все.
Да.
Я ж отскочила, а палки-железяки пошли себе дальше и дальше — на сцену повдоль. И упали палки назади стола с президиумом.
Конечно, люди подняли шум и крик тоже.
И конечно, люди повскакивали с своих стульев. Кто бежит к президиуму — спасать, кто бежит с зала — самому спастись или зачем уже там…
А я ни с места.
Я глаза утупила на президиум и глазами понимаю — не убило.
В эту самую секундочку меня сильно-сильно потянуло за спину.
Это был Яков.
— Шо, Изергиль, смертельный номер показуешь?
Яков сказал свои слова шепотом. А я уже перебирала ногами назад — так Яков меня тащил за собой.
Я хотела объяснить Якову про себя и про палки-железяки.
Яков мне не дал.
— Мовчи! Я через дырку в своей будке всэ бачив. Голову себе не убей…
Яков затянул меня в свою комору через маленькую дверку на заду сцены и наказал:
— Цыть! Счисть с себя, шо нападало! Я зараз!
Яков пошел с коморы через привычные мне двери.
Как Яков мне сказал, я в ту же секундочку подумала, что на меня обязательно напа́дало с занавеса и прочего. И пыль, и еще, что по дороге нацепилось.
У Якова зеркала не было. Я обсмотрелась, где хватило поворота. Свою голову я не видела, а, конечно, там тоже. Я опять подумала про порядок и аккуратность, что пускай пылюки целый воз, а палки ж можно было хоть…
В эту самую секундочку меня аж кольнуло в самое мое сердце. Эти палки — про палки ж подумают, что палки нарочно уронили. Тем более в такой день и на такое место. А кто ж уронил? А я и уронила, про которую органы давно мечтают, чтоб разоблачить.
В голове опять взялось вроде туманом.
— Изергиль! Шо ты за стенку схватилася? Уже приказ есть, шоб тебя до стенки поставить?
Конечно, Яков разбудил у меня злость, и от этого поганый туман выгнался.
Я сказала словами, такими, какими говорил Яков. Я ж с людьми всегда так.
— Яков, шо вы меня рвете? Я ж не специально! Так получилося! Я не виновата! Вы ж сами и свидетель!
— Ага. Не виноватая Изергиль. Я этому делу честный свидетель. А зачем гражданка Изергиль туда попряталася? Шо она там на коленях своих делала? Шо руками своими шарудерла? Шо глазами своими наверху высматривала? Вот вопросы вопросов!
Я заплакала.
Яков тыцнул меня в плечо:
— Хорош! Зараз давай делай фасон, шо дависся с страха, шо тебе плохо. Я тебя буду как товарища с поля боя вести. Ага?