По правде, работали все-все. А Катерина не работала. Катерина стояла за своим прилавком и смотрела на всех. На шее у Катерины была навязана газовая косынка, розовая, свинячая на цвет.
Я розовый не люблю. Есть синий, бутылочный тоже, есть сиреневый. Такие я люблю.
Катерина сама по себе стояла, а груди у Катерины, считай, лежали на прилавке. Катерина всегда так стояла — перегнется вперед и всем все свое показывает. Катерине нету разницы, что мы тоже женщины. А бывают же и не женщины. Я не про Степана Федоровича.
Тогда Катерина была хоть в косынке, получилось не так уже и видно.
В эту самую секундочку я насыпа́ла соль, а Катерина мне сказала:
— У тебя чиряки на шее повылазили?
Я сказала, что чиряки у меня не на снаружи, а снутри, что это ангина, что мне говорить больно.
Катерина разогнулась и пошла до меня. Я и не успела понять, зачем.
Катерина взяла и пальцем подцепила шерстяной платок у меня на шее. Вроде крючком подцепила и потянула. Конечно, я платок не сильно затужила, потому платок и расхристался. А там все-все мое.
Я давай затуживать платок назад.
Катерина засмеялась и сказала:
— Ой, Мария, и у меня ж такая ангина.
Катерина мне подморгнула.
Я подумала, что пускай и подморгнула тоже.
В эту саму секундочку Катерина опять сделала палец крючком, только для себя.
У Катерины на шее был синяк. У меня не один, а у Катерины один. Я такой синяк знаю, называется «засос». А я ж не потому про ангину, я и не подумала. А Катерина подумала, что я такая же. Я подумала, что, может, по счету Катерина мне позавидовала — у меня ж больше.
Я знала, кто с мужчин сделал Катерине на шее шко́ду. Это был Александр Иванович. Я — раз! — и увидела в своей голове, как это делалось. У меня бывает. Я как вижу в голове, так мне тошнит, и ноги тянутся упасть. И сейчас мне затошнило. Конечно, я свою тошноту проглотила.
Я подумала, что раз мы сейчас получились с Катериной подружки, самое время Катерину растревожить.
Меня Надежда на утреннике звала, чтоб я пришла до Надежды. Я подумала, что приду потом. С Катериной подружусь и приду.
Я поставила соль и перец. А потом пошла дружиться с Катериной.
— Катерина Сидоровна, я вам давно хотела сказать. Можно щас?
— Давай! Спрашуй!
— Не, Катерина Сидоровна, я ж не спросить… Я сказать… Я на вас равняюсь, вы ж знаете. У меня мама умерла, и никого нету…
— Ой! Не теребенькай мне душу!
— Я не потому… Я как девушка перед женщиной…
— Ну!
— Я на вас смотрела на Новый год — вы такая красивая! Прямо Лолита Торрес!
— Ой, Мария! Скажешь, не знаю что…
— Правда-правда! Я ж видела, как на вас артист смотрел! Артист же всегда понимает. И Александр Иванович на вас смотрел тоже.