Я сразу представила маленького мальчика с сапфировыми глазами, с ушками и хвостиком, который внимательно осматривает родню в надежде, что можно на ком-то попрактиковаться.
– Когда мне стукнуло двенадцать, мама с папой решили где-то доставать второго ребенка. Меня тогда спросили, кого я хочу? Братика или сестричку? Я ответил: «Котенка!» Папа рассмеялся, а мама пообещала подарить мне самого красивого котенка. А потом мне намекнули, что все-таки будет братик. Тициан, – произнес Фей, усаживаясь в кресло. – А через три дня им срочно нужно было уехать по делам каких-то родственников. В тот день я сильно вредничал, поэтому меня оставили дома в качестве наказания. «Пока все не выучишь – никаких прогулок! Я проверю!» – заявил папа, усаживая меня за гору книг. Не было ни котенка, ни проверки. Все говорили, что, мол, несчастный случай. Но я прекрасно знал, чьих это рук дело. Они лежали втроем. Мама, папа и мой неродившийся брат, навсегда застывший в животе у мамы. И в этот момент мои розовые очки, которые болтались на единственной надломанной дужке, свалились окончательно.
Я едва сдержала слезы, подошла к нему, молча прижала его голову к своей груди и просто гладила, вплетая пальцы в его роскошные волосы. Фей обнял меня за талию и стал играть с ленточкой. Я нежно, с любовью почесала моего котика за ушком, поцеловала кончик уха и потерлась об него щекой. Представляю, что чувствовал двенадцатилетний мальчик, внезапно оставшись сиротой. Один во всем мире. С кучей алчных родственников, без поддержки, без опоры. Какое коротенькое детство было у моего котика…
– Можешь меня коготками помучить, если тебе станет легче… – прошептала я в его черное ушко. – Прости, что спросила. Я не хотела, чтобы ты расстраивался… Я не знала… Я честно не знала… Я не представляю, каково это – остаться наивным ребенком один на один с жестоким миром!
– Это жестокий мальчик остался наедине с наивным миром. «Да что он нам сделает? Он же ребенок!» – фыркали родственники, пытаясь разделить семейное имущество. «Да вы что?» – удивился «он-же-ребенок», пополняя свежей партией трупов задворки фамильного склепа. Меня воспитывали так, чтобы в любой момент, неважно, сколько мне лет, я мог занять место моих родителей и обойтись без опекунов. Мама и папа знали, на что шли, когда решили сыграть наперекор судьбе, – заметил крестный абсолютно спокойно, усаживая меня себе на колени и расправляя мою длинную юбку.
– А как ты стал Феем? У тебя же папа – чернокнижник? – спросила я, снова запуская руку в его длинные густые темные волосы.