. Возможно, по мере того как возникает кумулятивный эффект всех линий и границ, которые прорезаются через поствоенный мир, возникает и эта страсть к разрывам – одержимость растущими разрывами и необратимыми разлуками, которые они производят. Много лет спустя разрыв этот – метонимически – превратится в явственно видимое пустое пространство ничьей земли между двумя Берлинами. Но разрывы и боль разлуки так же пронизывали обе части расходящегося мира. Именно в этой связи роман Юрия Трифонова «Студенты», получивший Сталинскую премию 1950 года, и заканчивается неожиданным выводом. Во время учебы в университете Ольга и Вадим, кажется, твердо движутся к созданию семьи. Однако в последней сцене, которая происходит во время социалистического праздника, они осознают, что История, обретшая материальную форму новой государственной пятилетки, дала различные предписания их судьбам – одна половина юной пары должна будет отправиться, за тысячи километров от другой:
– Поработаю на практике и приеду в Москву, в Тимирязевку.
– Ну да, – бормочет Вадим глухо. – Когда я уже окончу институт и уеду на Сахалин.
– Ага, ты сам-то собираешься уезжать!
– Но я тоже не на веки вечные, еще приеду…
– Ну да, – говорит Ольга в тон Вадиму, – когда я окончу Тимирязевку и уеду на Камчатку.
– И так мы никогда не встретимся, – говорит Вадим, усмехнувшись.
– Нет, мы встретимся, – говорит Оля тихо. – А если нет, тогда… значит, это и не нужно было[53].
Странно – и знаменательно, – что мотив разрыва-расщелины также возникает на решающих соединительных местах в «Бытии и ничто» Сартра. В качестве экзистенциалистской вариации традиционной субъект-объектной топологии Сартр использует по всей книге два концепта – «в-себе» (en-soi) и «для-себя» (pour-soi). Но на последних ее страницах, однако, он приходит к выводу, что любая возможность их интеграции всегда была иллюзией. Оба термина разделены – и всегда были разделены – разрывом, пропастью, расщелиной:
Все происходит, как если бы в-себе и для-себя находились в состоянии дезинтеграции по отношению к идеальному синтезу. Не оттого, что интеграция когда-либо имела место, но как раз напротив, поскольку она всегда указывается и никогда не является возможной. Это постоянное поражение объясняет одновременно неразрывность в-себе и для-себя и их относительную самостоятельность ‹…› Именно это поражение объясняет расщелину, которую мы встречаем одновременно и в понятии бытия, и в существующем. Если невозможно перейти от понятия бытия-в-себе к понятию бытия-для-себя и объединить их в общем роде, то это значит, что