Рипли начала постукивать пальцами по стеклу, но потом, осознав, что именно делает, убрала руку от окна. Стук могли услышать снаружи. Пока она смотрела в окно, еще один поток горящего газа вырвался из здания станции.
– Через сколько оно рванет?
– Нельзя сказать точно. Можно экстраполировать имеющиеся данные, но это будет не точно. Слишком много переменных вовлечено в формулу, и я могу их лишь приблизительно скомпенсировать, а необходимые вычисления довольно сложные…
– Сколько? – терпеливо переспросил Хикс.
Андроид повернулся к нему:
– Основываясь на информации, которую мне удалось собрать, я предполагаю, что система откажет примерно через четыре часа. Радиус взрыва составит около тридцати километров. Все пройдет быстро и чисто. Даже без радиационных выбросов. Мощность – около десяти мегатонн.
– Это очень обнадеживает, – сухо проговорил Хадсон.
Хикс сглотнул.
– У нас проблемы.
Комтех расцепил скрещенные руки и отвернулся от коллег.
– Я не верю, – безутешно пробормотал он. – Нет, вы сами-то в это верите? Турели разнесли часть этих тварей на куски, пожарная дверь все еще держится, и всё зря?
– Уже слишком поздно, чтобы отключить станцию? Если предположить, что техническая возможность этого все еще сохранилась? – Рипли уставилась на андроида. – Не то чтобы я предвкушала пробежку по шоссе, но если это наш единственный шанс, то я бы вышла на старт.
Андроид с сожалением улыбнулся:
– Побереги ноги. Боюсь, уже слишком поздно. Падение челнока, или выстрелы, или что бы там ни было… урон слишком велик. Перегрузка уже неизбежна.
– Потрясающе. И какой порядок действий рекомендуется в данном случае?
Васкес ухмыльнулась:
– Наклониться, просунуть башку между ног, поцеловать себя в зад – и досвидос.
Хадсон мерил шагами пол, будто кот, которого заперли в клетке:
– Вот блин! Сыграл на понижение, а? Четыре недели не хватило. Три из них в гиперсне. Досрочный выход на пенсию. Всего десять лет в морской пехоте, оттрубишь и будешь в шоколаде, говорили вербовщики. И вот теперь я в шоколаде… в этой заднице. Это несправедливо, блин!
Васкес протянула скучающим тоном:
– Хадсон, замолкни.
Он обернулся к ней.
– Тебе легко говорить, Васкес. Ты у нас живчик. И тебе по кайфу маяться дурью со всем этим инопланетным дерьмом, лишь бы можно было разнести голову всем, кто играет на стороне жукоглазых тварей. Но я-то вступил в ряды морпехов ради пенсии. Десять лет – и адьос, взять кредит, купить где-нибудь маленький бар и нанять работников, чтобы они впахивали, а я просиживал задницу и болтал с клиентами, пока бабки капают на мой счет.