Толстой жопой завиляла
Как артистка подъебала,
И зашелся Архирей
Раз четырнадцать на ней.
— Хороша пизда, не спорю;
Твоему помочь я горю
И готов и очень рад,-
Говорит святой прелат. -
Все доподлинно узнаю,
И внушу я негодяю,
Что таких, как ты, не еть, -
Значит вкуса не иметь.
Быть глупее идиота.
Мне ж, когда придет охота,
Уебу тебя опять,
Приходи, ебена мать!
И довольная Ненила
Тем, что святости вкусила,
Архирея уебла,
Весело домой пошла.
На другой день духовенство
Звал Его Преосвящество
Для решенья разных дел.
Между прочим повелел,
Чтоб дознанье учинили
Об попе одном, Вавиле,
Досконально, точно ль он
Еть способности лишен?
И об этом донесенье
Сообщить без замедленья.
Так недели две прошло,
И вот что произошло:
Благочинный с депутатом,
Тож с попом его собратом,
К дому батьки подъезжал
И Вавилу вызывал.
— Здравствуй! Поп Вавила, ты ли?
Вот зачем к тебе прибыли:
На тебя пришел донос,
Уж не знаем, кто донес,
Что ты хуем не владеешь,
Еть совсем, вишь, не умеешь,
И от этого твоя
Много терпит попадья!
Что на это нам ты скажешь?
Завтра ж утром ты покажешь
Из-за ширмы нам свой кляп,
Крепок оный или слаб.
А теперь ты нам не нужен,
Дай пока хороший ужин! -
Поболтали, напились,
Да и спать все улеглись.
На другой день утром рано
Встало солнце из тумана.
Благочинный, депутат
Хуй попа смотреть спешат.
Поп Вавила тут слукавил,
Он за ширмами поставил
Агафона-батрака,
Ростом с сажень мужика.
И когда перед отцами
Хуй с огромными мудами,
Словно гирю, выпер он -
Из-за ширмы Агафон.
— Что ж ты, мать моя, зарылась!
Эта ль штука не годилась? -
Благочинный возгласил.
И Ненилу пригласил.
Посмотреть на это чудо:
— Тут, наверное, полпуда!
И не только попадья,
Но вполне уверен я,
Что любая б из княгиней
Хуй сей мнила благостыней!
— Ах, мошенник! Ах, подлец!
Хоть духовный он отец!
Это хуй-то Агафона!
И примета: слева, вона,
Бородавка! Мне ль не знать,
Что ж он врет, ебена мать! -
Так воскликнула Ненила.
И конец всему, что было.