В том же году, благодаря хлопотам этого родственника, я был принят в школу. Мои, видимо, незаурядные способности вскоре обратили на себя внимание всех преподавателей. Гимназию я окончил в возрасте четырнадцати лет, блестяще сдав выпускные экзамены. Мой опекун, присутствовавший на экзаменах, с удовлетворением принимал поздравления, расточаемые ему в связи с моими успехами. Самыми любимыми предметами в школе были у меня, конечно, математика, физика и химия. Я горячо интересовался всеми новостями в области науки и техники, мечтал стать новым Эдиссоном… В подвале дома моего опекуна, вначале даже втайне от него и его жены, я устроил себе маленькую лабораторию; впоследствии она превратилась в настоящую, порядочно оборудованную лабораторию-мастерскую.
Богдан Аспинедов оказался очень своеобразным по натуре человеком. Он вызывал мое уважение уже тем, что также горячо интересовался новостями в области техники и высказывал весьма передовые по тому времени мысли. У этого человека была богатая врожденная фантазия. Беседуя со мной, он часто увлекался до самозабвения, пробуждая во мне все новые мысли и идеи. Как сейчас помню одну беседу, сильно воодушевившую меня. Это и послужило поводом к тому, чтобы он поведал мне тайну «белых теней».
- «Ты знаешь, Николай, если б я был инженером-строителем, то придумал бы очень интересную детскую игрушку, из которой впоследствии могло бы получиться нечто крайне серьезное, - заявил он мне во время одной из наших обычных бесед.
- А что же могло получиться, дядя? - задал я вопрос.
- Мысль! - ответил он с краткостью ребуса.
- Но какая же мысль, например? - настаивал я, заинтересованный.
- Ну, например, если б мне удалось сделать такую куклу, которая могла бы кричать «ура!» или говорить «дайте хлеба!» - ты, знаешь, что получилось бы?
- Ну, что получилось бы? - подстегивал я его, добиваясь, чтобы он уже высказался до конца.
- А получилось бы то, что этот товар у меня не залежался бы и… это было бы мне очень выгодно! - весьма прозаически закончил он и громко расхохотался».
Вначале я не обратил было внимания на его слова, но немного погодя у меня мелькнула мысль попробовать изготовить такую куклу. После долгих трудов это мне, наконец, удалось. Когда куклы были готовы, я понес показать их моему опекуну. На столе перед ним появились две куклы: одна изображала «мужика», другая - «царя», и обе соединялись особым блочком. После завода пружины, правая рука «мужика» начинала вертеть рычажок блока, на шею «царя» накидывалась петля, которая подтягивала его наверх. Создавалось впечатление, что он поднимается на виселицу. Затем изо рта «царя» высовывался длинный язык, на котором было написано: «Николай Кровавый».