- Пожалуйста… хотя бы и в виде шутки!
- Вы можете представить себе такое положение, при котором лицом к лицу становятся двойники одного и того же человека, скажем - Николай Аларов и Николай Аспинедов?
- Конечно нет! - решительно ответил я.
- Ну, конечно, я также полагаю, что нет! - подчеркивая слово «нет», засмеялся Жабов.
- Простите, к чему вы клоните, я не совсем понимаю! - непритворно возмутился я.
- Вот видите, вы забыли наше условие… Ведь я же предупредил, что вопрос задается в порядке шутки!
- Бесцельный разговор не всегда можно называть шуткой.
Жабов нахмурился.
- Сколько вам лет, господин Аспинедов? - неожиданно спросил он.
- Двадцать девять.
- Ага, вашему двойнику также двадцать девять лет! - усмехнулся задетый Жабов.
- Я вас не понимаю, господин Жабов.
- Мы еще вернемся к этой моей «шутке», господин Аспинедов… Но оставим это для следующего раза! - возвращаясь к любезному тону, с улыбкой заметил Жабов.
- Это уж как вам будет угодно, - равнодушно согласился я.
Через несколько минут в кабинете следователя собралась комиссия экспертов в составе трех ученых. Всех их я знал очень хорошо. Мне не раз случалось на диспутах выступать против них. И все трое поэтому недолюбливали меня.
Старший следователь Жабов или не учел этого обстоятельства, или попросту не знал о нем. Когда мы встретились лицом к лицу и Жабов собирался представить нас друг другу, они явно смутились. Надо сказать, что в памяти у всех еще было свежо впечатление от моих последних статей, в которых я выступал против них. Поэтому особенно нестерпимым казалось им то, что я и здесь выступаю в роли консультанта.
Жабов поздно спохватился и тут же попытался исправить свой промах. Конечно, если бы он не упустил из виду наши взаимоотношения, беседа приняла бы иное направление.
- Господа, - обратился он к нам, когда мы расселись, - вы не должны забывать, что мы все призваны заняться здесь расследованием вопроса величайшей государственной важности. Его императорское величество государь император лично заинтересован в том, чтобы дело это получило полное и беспристрастное освещение. Поэтому я прошу вас забыть свои научные разногласия и, как достойные подданные возлюбленного монарха нашего, объединенными усилиями добросовестно выполнить свой патриотический долг!
Лицо Жабова в тот момент, когда он произносил титула-туру царя, приняло благоговейное выражение. Вместе с ним вскочили на ноги и вытянулись профессора-эксперты. Мне оставалось лишь последовать их примеру.
Внушение Жабова подействовало на моих оппонентов. Они сидели, опустив головы.