— Рейхсфюрер! Прикажите подготовить для вас материал по акциям Государственного политического управления СССР против русской эмиграции. Особенно по операции…
— …«Трест», — бледно улыбнулся Агроном и снял пенсне. — Бумаги на столе, Харальд. Давайте посмотрим их вместе.
* * *
Трудно разговаривать с тупыми!
— А какая погода в Соединенных Штатах? Говорят, у вас там смерчи бывают?
— Yes-s-s!
Сын колдуна окинул взглядом залитую солнцем аллею. Бесполезно, правы юмористы! Куриные мозги, как и было сказано. То ли дело они, истинные арийцы, отточенный интеллект, возвышенный разум…
И тут же представилось, как этот парень пишет отчет о встрече. Крутит головой, хихикает, а то и хохочет во все горло.
— Well, these gerries are so-o-o stupid!!
Решился, сунул руку в карман.
— В дальнейшем будем встречаться раз в неделю. Я стану передавать вам сводки Центрального Комитета Германского сопротивления. Делайте с ними, что хотите, но с условием: копии в европейские информационные агентства. Если и в ваши, американские, будет идеально. Первая сводка со мной. Возьмете?
«Амис» как жевал, так и продолжил жевать. На лице — по-прежнему ничего, даже скуки.
Ну, тупой!
— Yes-s-s!..
А ладонь, что твоя лопата…
4
Весны, осени, зимы, и грязь, и хандра,
Усыпительно скучные дни, вечера…
Мухоловка сидела на полу своей комнаты-каюты и читала Бодлера, негромко, в двух шагах не услышишь. Ноги вытянула, затылком прислонилась к неровной стене. Глаза же прикрыла, словно пытаясь разглядеть строчки невидимой книги.
Я люблю, когда мгла наползает сырая,
Влажным саваном сердце и мозг обнимая.
О Бодлере подумала, как только с утра зарядил первый осенний дождь. А еще потому, что забыла напрочь, и теперь вспоминала, слово за словом. Томик в надорванной обложке взяла у подруги еще в гимназии. Как не взять, если отец категорически запретил, потому что ужас, разврат и непотребство?
Там, на мертвых равнинах, где свищут ветра,
Где вращаются в долгой ночи флюгера,
Темный дух мой, бегущий от радостей мая,
Вновь воспрянет, вороньи крыла расправляя.
Не найдя «В цветах зла» ни первого, ни второго, ни третьего, гимназистка Анна Фогель томик отдала — и больше не перечитывала. Тем интереснее: упражнение, которому ее обучили, но уже не в гимназии, предусматривало работу на двух уровнях. Первый — внутренний, скрытый: секретный агент Мухоловка строит коварные планы. Второй, внешний — она же в светской беседе рассуждает о сортах французского сыра.
…Remotionem — Отстранение — давняя память об отцах-иезуитах и великой Империи, сердцем которой была ее маленькая страна. Империи давно уже нет, но наследство осталось.