Сальвадор Дали (Байрамова) - страница 26
Высоко-высоко в небе, в огромном и зияющем космосе над ласковой и безмятежной бухтой Порт- Льигата, нежащейся в золотистых лучах закатного солнца, парит вечный крест с вечно распятым Христом как символ искупительной жертвы, как напоминание о той страшной, неизмеримой цене, которую заплатил Бог, чтобы искупить грехи человечества и продлить ему эту счастливую возможность - безмятежно нежиться в лучах закатного солнца. Христос вместе с крестом изображен в очень сильном, необычном и необыкновенном ракурсе: сверху вниз, и от этого ракурса резко меняется и весь угол зрения: мы смотрим на Христа не прямо с земли, как будто стоя перед крестом, как это и происходит, как правило, в религиозных картинах, а откуда-то очень издалека, из самого центра Вселенной, и от этого отстраненного, космического, взгляда вся история с жертвоприношением на Голгофе теряет свой чисто земной и местный характер и приобретает огромный вселенский размах. Теперь это уже не просто история бедного иудея из Назарета, крошечного городка на окраине Римской империи, а космическая эпопея, трагедия грозного Бога - создателя Мира, приносящего в жертву человечеству Своего единственного Сына. Пожалуй, по масштабу замысла, по взгляду на историю Земли как на арену борьбы и утверждения вселенских, космических сил Дали можно поставить рядом с Микеланджело, который решал схожие задачи в знаменитых росписях Сикстинской капеллы.
Галлюциногенный тореро. 1968-1970
Музей Сальвадора Дали, Сент-Питерсберг
Но есть и еще один интересный подтекст в этой сложной картине, еще одно ее любопытное прочтение. Кажется, что слишком живая, изломанная и слишком современная фигура Христа - это вовсе и не сам Христос, а точнее, не только он сам, это еще и ныне живущий человек: страдающий, мечущийся, мучающийся в тисках сомнения и безверия, распятый своим безверием словно Христос на кресте и оттуда, из своего черного бездушного космоса, с тоской взирающий на маленький, светлый кусочек земли, бывший когда-то, во времена великой веры, своего рода раем.
Очень близко к этому космическому распятию - и по своей задумке, и по идее, и по фигуре Христа, молодого, современного, красивого атлета, - и другое знаменитое распятие Дали, так называемое Гиперкубическое распятие (1954). Там та же космическая безбрежная ночь, глубокая тишина, молодое страдающее тело и одинокая, прекрасно написанная женская фигура с лицом Талы в глубокой медитации наблюдающая эту величественную картину.
Эксперименты с пространством, начатые Дали в этих картинах - иллюзия невесомости, парение тел, сжатие и расширение пространства - продолжены им и в нерелигиозных картинах: в очень популярной Атомной Леде (1949), где и Леда, и лебедь, и все предметы, и даже прозрачная вода так же парят, как и предметы в Мадонне Порт-Льигата, написанной в том же, 1949 году, и в двух известных работах с фантастически, немыслимо длинными названиями - Обнаженный Дали, созерцающий распад пяти правильных фигур, в которых внезапно появляется Леда Леонардо с набором хромосом Галы (1954) и Дали в шестилетнем возрасте, когда он считал себя девочкой, приподнимает поверхность воды, чтобы посмотреть на спящую в тени моря собаку (1950, частное собрание).