Бычки у берегов Одессы окосели, «залили слипы» стаи черноморской скумбрии… Без рыбы в городе стало совсем голодно. Ольга Каземировна по большому секрету рассказала тете Оле, что при немцах будет еще хуже.
Румынские власти на свои средства открыли и в короткое время восстановили почти все храмы в Одессе. В церквях поставили служить, как им казалось, своих приверженцев. А прихожане молились Богу, чтобы он помог Красной Армии победить «нечисть», в том числе и румынскую, молились за здоровье Сталина, одного из основных виновников разорения и уничтожения святых ценностей народа — Храмов…
Да, разобраться в логике событий бывает очень сложно.
Затем в городе появились немцы. От них ожидали зверств, несопоставимых с румынскими, но прибывающие серенькие оккупанты казались вовсе не свирепыми. Им даже претил трупный запах, и они никого не вешали. Александровский проспект стал каким-то будничным, без веревок и без евреев…
Партизаны теперь не очень активно убивали оккупантов, а те прекратили облавы и убийства гражданского населения. Такие неожиданные перемены в притихшем городе не всем нравились.
Румыны стали менее заметными, торжественные парады по Пушкинской прекратились.
Немцы приняли от румынских властей почти неразрушенный центр города. Наши минеры, перед уходом войск, взорвали, что успели — причалы, рельсы, паровозы, повредили железнодорожный вокзал. На большее, видимо, не хватило времени. После румынской оккупации Одесса уже не могла называться еврейским городом, даже местечковым, хотя одесситов осталось в нем около трехсот тысяч. Более десяти тысяч евреев румыны уничтожили…
Продолжали осторожно действовать подпольщики. Они клеили на большие афишные тумбы с объявлениями о всевозможных гастролях листовки, или, как их тогда называли, прокламации. Иногда такие же листовки папа читал на Пушкинской, что было опасным занятием. Впрочем, у немецкой жандармерии не хватало стукачей, не успели обзавестись, наверное.
Солдаты вермахта разместились в тех же помещениях, в которых до них жили румыны. Дворники стали заметать дворы, тротуары, мостовые по несколько раз в день. Все повешенные при румынах были сняты с деревьев, и мертвецов на улицах не стало. Скорее всего, немецкие жандармы справлялись со своей работой без излишней показухи, и не было разговоров о ночных арестах…
Хотя был установлен комендантский час, молодые одесситы продолжали разворовывать имущество порта и грузы, используя канализационные тоннели. Если кто-нибудь при этом погибал, то мог считаться партизаном, хотя немцы их таковыми не считали.