Вова вошел в кухню, потирая лоб, и сел за стол. По понятным причинам внимание его сразу привлекла электроплита «Лысьва», вернее то, что было внутри. Небольшое, похожее на экран телевизора, застекленное оконце в дверце духовки позволяло следить за тем, что готовилось. Володя присмотрелся и вдруг увидел черно-белую телевизионную картинку с привычными помехами. Кажется, что и звук он тоже услышал. Начиналась программа «Время». Торжественно и оптимистично звучало музыкальное вступление. Чего так рано? – удивился Вова вовсе не тому, чему надо было бы удивиться – видно здорово его граблями огрело. Вел программу диктор Виктор Иванович Балашов. Он начал сообщать что-то о предстоящем заседании политбюро, как вдруг все понеслось – и картинка, и звук. Затем неожиданно опять замедлилась, и Виктор Балашов, покончив, наконец, с серьезными темами, в привычной манере – чуточку небрежно и с легкой, почти ироничной улыбкой – произнес свое знаменитое: «И о погоде». Вова настроился на прогноз погоды – дело важное, но тут вдруг понял, что Балашов уже не Балашов, а покойный муж хозяйки. Володя испугался изображения, ибо ни капли доброжелательности на лице покойника он не заметил. Как раз наоборот. О погоде пришлось забыть. Покойник в духовке хотел видимо что-то сказать Володе, которому тотчас стало не по себе, но тут вошла в кухню Люба, и изображение исчезло. Зато в духовке появилось то, что должно было быть – какое-то румяное блюдо, чуть окруженное ароматными парами. Физиологические потребности, еще несколько минут назад ощущаемые в ноздрях, исчезли у Володи напрочь и заменились другими, тоже, впрочем, физиологическими. Он вскочил и, к глубокому облегчению Любы, заторопился уходить, отказался от угощения, что-то еще мыча на ходу.
– Возьмите хоть соль, вы же просили, – предложила напоследок Люба.
– Не, я это… Я ее… Я яишню с песочком лучше буду…
– Как это? Сладкую, что ли? – удивилась Люба, но дверь уже закрылась, и Вова, не успев толком захлопнуть свою собственную входную дверь, уже влетал в родной туалет.
Через несколько минут на всю парадную эхом пронесся водопад рухнувшей из бачка в унитаз воды. И только после этого захлопнулась наружная дверь квартиры странного соседа. Люба глубоко вздохнула от облегчения и даже рассмеялась – первый раз за много дней. Она решила, что может у нее, наконец, появится аппетит.
Вова, слегка оклемавшись от пережитого, кое-как дотянул до вечера – помогли остатки Солнцедара из темной бутылки, что украшала телевизор за неимением слоников или других статуэток – прилег на диванчик и заснул перед экраном, где что-то мелькало. Проснулся он, а скорее подскочил на диване, когда зазвучала знакомая музыкальная заставка композитора Георгия Свиридова «Время, вперед» – теперь уж вовремя по программе. Вова сел и стал напряженно вглядываться в экран своего убогого ящика, пока не появился диктор – само собой, Виктор Балашов. Когда речь зашла о предстоящем заседании политбюро, Вова резко подпрыгнул и бросился на телевизор, как Александр Матросов на амбразуру. Выключив аппарат, Володя еще некоторое время не мог спокойно дышать, а сердце его сильно колотилось. Некоторое время он ходил по комнате и размышлял о том, что мир не так просто устроен, как казалось раньше. Может вообще стоит пойти в церковь и свечку поставить?