Мысль скользнула и исчезла, а на душе стало пусто и горько.
«Нет выбора! Нет выбора! Нет выбора!» — снова стал он повторять про себя.
— Ты уверен, что хочешь знать? — спросила наконец Скарлет, и ее голос звучал неуверенно и в то же время с надеждой. — Это тот самый случай, когда меньше знаешь — крепче спишь.
«Нет, тогда это точно не признание в любви», — понял Гидеон. В каждой черточке лица Скарлет читались волнение, тревога. Воина охватил страх. Его пальцы сами собой замерли. Он вытянулся, подался вперед, впился взглядом в собеседницу, будто силясь заглянуть в душу.
— Нет, я не уверен! Не говори сейчас же! — потребовал он.
Скарлет сглотнула и произнесла:
— Гидеон. Мы… ты и я… у нас был… ребенок. Сын. У нас был сын. Стил.
Аман, одержимый демоном Секретов, растянулся на пластиковом шезлонге, установленном посреди густого леса, окружавшего его дом. Перед ним стоял работавший от батареек опрыскиватель, а позади расположился холодильник с ледяным пивом. Алкоголь не действовал на бессмертных — Аману просто нравился вкус этого напитка.
Над головой воина ослепительно сияло солнце, яркие лучи которого умудрялись пробиваться сквозь пышные кроны деревьев и попадать прямо на его кожу. Так как Аман пришел сюда, одетый в одни плавки и улыбку, поле для деятельности у них было немалое.
Аман закрыл глаза и без труда представил себе, что лежит на пляже, причем совершенно один. Он старался оказываться там как можно чаще, чтобы побыть подальше от людей и их тайн, которые они не в силах были скрыть от него, как бы ни старались. Демон тайн всегда готов был раскапывать новые подробности, ковыряться в их голове, подслушивать их мысли, которые затем слышал сам Аман.
Это было достаточно трудно, но терпимо. Если бы данная способность была единственной, он вполне мог бы вести жизнь, близкую к нормальной. Но его демон мог воровать воспоминания, из-за чего каждый новый голос присоединялся к тысячам других, заполонивших голову Амана. Эти звуки становились все громче, пока не смешивались с его собственным голосом, и в какой-то момент он переставал понимать, какой из них на самом деле принадлежит ему. Аман как будто проживал жизнь человека, воспоминания которого он забрал, какой бы она ни была — хорошей или совершенно ужасной.
Аман ненавидел воровать мысли, но порой это было необходимо. Ведь зная, что собирается делать противник, или заставив его забыть об этом, можно выиграть битву, даже не вступая в нее. Поэтому, несмотря на ненависть, в подобных ситуациях воин без промедления готов был прибегнуть к помощи своего демона. Что ему и приходилось делать снова и снова.