«С ума сойти! — подумал Гидеон. — Она сама могла сбежать, но не сделала этого. Ради меня. Это как же надо любить? Если, конечно, ее рассказ — правда. Какого дьявола Ложь молчит? Сколько можно?»
— А чего не было потом? — спросил он. — Чего не сделали с тобой боги и богини в отместку?
Такое предательство не могло сойти Скарлет с рук. Свобода была в двух шагах, только протяни руку и возьми. А она помешала им. Наверняка они потом устроили ей Варфоломеевскую ночь.
Скарлет пожала плечами:
— Ты просил рассказать что-то одно, я рассказала. Продолжения не будет.
«Проклятье!» — мысленно возмутился Гидеон, ведь эта история только еще сильнее распалила его любопытство.
— Ты не вынесла много боли, чтобы быть со мной, — попытался он продолжить разговор. — Почему?
— Не твоего ума дело!
По крайней мере, Скарлет не стала делать вид, что поняла его слова буквально. Это вызывало уважение и восхищение. И тем не менее она не ответила. И это злило.
— Не отвечай мне — и я не отблагодарю тебя! Не проси все что угодно!
«Она не раздумывая попросит свободу, — понял воин. — И я дам ей ее. Пусть бежит. Я сдержу слово, ибо чувствую, что в противном случае земля разверзнется у меня под ногами. Но потом снова ее поймаю. И верну в подземелье».
«У меня нет выбора, — напомнил себе Гидеон. — Она слишком опасна, чтобы разгуливать на свободе. Это может стоить жизни мне самому и всем, кого я люблю».
Он повторял это про себя, точно молитву, до тех пор, пока каждое слово не стало такой же частью его существа, как сердце или легкие.
Скарлет заинтересовалась и спросила:
— Так, значит, отблагодаришь?
— Нет.
Она высвободила ногу из его пальцев и вместо нее протянула другую. Силясь сдержать улыбку, воин вновь принялся работать большими пальцами. «Она… такая властная, такая восхитительная!» — подумал он.
«Нет выбора! Нет выбора! Нет выбора!» — гремело у него в голове.
— Ну ладно, хорошо, — проговорила она. — Я скажу. — Скарлет облизнула губы, отвела взгляд, стала рассматривать небо и кроны деревьев. — Только… дай мне минутку собраться с мыслями.
Минутка растянулась на добрых десять.
Интрига убивала. Впрочем, Гидеон догадывался, что она скажет. Что-нибудь вроде «Я пошла на все это потому, что любила тебя». Часть его хотела услышать эти слова, пусть даже в глазах всего света и своих собственных он будет выглядеть садистом. Другая же часть не просто хотела, а жаждала, мечтала об этих словах. Пусть даже в глазах всего света и своих собственных он будет выглядеть мазохистом.
«Любила… Теперь уже не любит. Пожалуй, оно и к лучшему», — печально подумал он.