Она произнесла эти слова чуть слышно, и Сабину пришлось напрячь слух.
— Не делали что? Не насиловали?
Покусывая нижнюю губу — нервная привычка? — она покачала головой:
— Он слишком боялся меня и потому оставил в покое. По крайней мере, физически. Он… насиловал других на моих глазах.
В ее голосе Сабин уловил виноватые нотки.
Ах вот оно что. Гвен просто чувствует себя ответственной за происходившее с другими пленницами. Сабин ощутил огромное облегчение. Одна мысль о том, что это прелестное существо могли грубо повалить на землю, раздвинув ей ноги, а она кричала и молила о пощаде, которой ей не суждено было дождаться… Он вцепился в бедра, его ногти удлинились, превращаясь в когти, вспарывая ткань.
Когда он вернется в Будапешт, охотники, запертые в темнице, испытают неописуемые муки, в тысячный раз пообещал себе Сабин. Ему и раньше приходилось мучить людей, это была неотъемлемая часть войны, но, кажется, на этот раз пытки доставят ему истинное наслаждение.
— Почему же они держали тебя взаперти, если так боялись?
— Они думали, что рано или поздно найдут наркотики, которые сделают меня более сговорчивой.
На коже, пронзенной когтями, выступили капли крови.
Она жила в постоянном страхе, что это вот-вот произойдет, понял Сабин.
— Ты можешь отомстить за себя, Гвен. Можешь отомстить за других женщин. А я помогу тебе.
Ее густые ресницы дрогнули, палец, рисовавший круги на песке, замер, золотисто-янтарные глаза заглянули Сабину прямо в душу.
— Значит, ты можешь это сделать. Я имею в виду, отомстить за нас. Видно, эти люди что-то сделали тебе и ты явился сюда, чтобы сразиться с ними, да?
— Да, они причинили вред мне и тем, кто был мне близок. И да, я пришел сюда, чтобы сразиться с ними. Но это не означает, что я могу справиться в одиночку.
Иначе война давно закончилась бы.
— Что они тебе сделали?
— Убили моего лучшего друга. И надеются убить всех, кто мне дорог, потому что уверовали в ложь, изрекаемую их главарем. Много столетий я пытался уничтожить их, — признался он. То, что охотники все еще ходили по земле, было для него словно острый нож в сердце. — Но стоит мне убить одного — и пять других встают на его место.
Девушка не обратила внимания на его слова о многих столетиях, значит, понял Сабин, она знает, что он тоже бессмертный. Но вот знает ли она, что он собой представляет?
«Вряд ли она даже догадывается об этом. Как большинство женщин в твоей жизни, она презирает тебе подобных. Разве может быть иначе? Взгляни на нее. Такая милая, такая нежная. Ни капли ненависти. Пока».
Сомнение. Его вечный спутник. Его крест, который он вынужден нести.