Разумеется, Флагстада пытались подставить, и пусть замысел не удался, злоумышленник так и остался неизвестным. Рун тут же подумал на Амину, но быстро отбросил эту мысль – эксплоиты подбросили после взлома, когда за Канзи уже следили в оба глаза, и у неё не было возможности даже прогноз погоды посмотреть без ведома “Эйдженс”.
Эта информация сильно пошатнула небоскрёб умозаключений, который Рун воздвиг на почве своей паранойи. Получалось, что либо у Амины был сообщник, либо она вообще не имела отношения к шпионажу – а с Этингером всю дорогу была честна.
От этой мысли Руна захлестнул жгучий стыд. Вешая на айтишницу таблички с надписями “шпионка”, “манипуляторша”, “лгунья”, он даже как-то не особо сомневался в своей правоте – в плохое ведь верится легче. Теперь же, когда совесть довольно ощутимо хлестнула Этингера по лицу, он словно увидел себя со стороны – жалкого, порабощённого собственными выдумками, шарахающегося от каждой тени. “Прямо как один из психов, о которых я недавно вспоминал, – с усмешкой подумал Рун. – Вместо правила “ни с кем не сближайся”, стоило установить другое: “руководствуйся фактами, а не домыслами”. Оно хотя бы не входит в лексикон любителей шапочек из фольги”.
Иронизируя над собой таким образом, историк не заметил, как вышел из столовой и на очередное приветствие незнакомого коллеги ответил искренней улыбкой. Легче задышалось; в голове сам собой выстроился дальнейший план действий. Рун всё ещё испытывал тревогу, но в то же время понимал, что его дела не настолько плохи, как совсем недавно рисовало ему воспалённое воображение.
Он вернулся в свой кабинет и тщательно отобрал слепки, которые очень хотел бы изучить. Их получилось одиннадцать – на случай, если какую-то часть всё же завернёт цензура. Рун приоритизировал список так, чтобы из любых трёх слепков можно было извлечь максимум пользы, и отправил его Флагстаду. На это ушло без малого два часа. Потом столько же времени историк потратил на сочинение отчёта по своей работе за последнюю неделю – чтобы было что предъявить, если вдруг затребуют результаты. Закончив, Этингер покинул смотровую и направился к выходу. В вестибюле он остановился и, сделав вид, что решил почитать новости на коммуникаторе, уселся в кресло.
Ждать пришлось долго – больше часа. Сотрудники, жившие вне комплекса, потянулись домой. Рун тайком поглядывал на них и тут же снова утыкался в голограмму коммуникатора. На него тоже странно смотрели, но в этом скорее была заслуга техники позапрошлого поколения, чем необычного поведения – люди с имплантами могли вовсе остановиться прямо посреди улицы, глядя в пустоту, пока осмысливали последнюю скачанную информацию или отвечали на ментальный “звонок”.