– Отец рассказывал мне, – продолжил Рэн, игнорируя мой тон, – что в теории такое возможно, но это противоестественно. Как вот эта скверна. Он говорил, что при должных знаниях кто-то очень могущественный сможет закрыть мир. Потоки внутри него замкнутся, и он окажется отрезанным от вселенской энергетической сети. Только эффект от этого будет такой же, как если пересадить здоровое дерево в крохотную металлическую коробку. Мир станет неправильным, изменится сам принцип его существования. Нормальный жизненный цикл сам собой прервётся, уступая место постепенному разложению. Мир будет загнивать изнутри, а потом его останки тоже начнут перегнивать. И так до бесконечности. Как по мне такая судьба намного хуже смерти, но… Есть версии, кто и зачем замкнул Нирион?
– Не знаю, Рэн. Но точно могу сказать, что это был не я. На что бы ты не намекал, мне вся эта ситуация с возвратами нравится не больше твоего. Поверь.
Чем выше мы поднимались, тем шире становился поток вязкой жижи. Местами она скапливалась пузырящимися лужами, и дышать рядом с ними становилось уж совсем невозможно. По пути я также заметил несколько трупиков белок и мышей. Они влезли в отраву и не успели уйти от неё даже на десяток саженей.
Рэн ступал за мной тихо и безмолвно. Я чувствовал подступающий голод, но вонь напрочь убивала аппетит. Я надеялся, что смогу поесть после этой прогулки, но поведение пуэри говорило в пользу обратного. А у меня не было даже сил сердиться на него. Была только какая-то болезненная, свинцовая усталость.
Так, в молчании, мы и вышли к источнику скверны.
До вершины холма оставалось с полсотни шагов, и именно здесь нашёл выход ручеёк, который раньше спускался вниз по склону. Теперь же поперёк русла разлеглась здоровенная химера, напоминающая жабу с брюхом на спине. Весу в туше было явно больше сотни пудов. Из туловища росли и упирались в землю когтистые лапы, и на каждой из них имелось разное количество пальцев. Широкий лентообразный язык с хлюпаньем слизывал воду, текущую из-под земли, и отправлял в беззубую пасть. Округлый живот покрывала сетка крупных пор, через которые мутант шумно дышал и потел той самой чёрной слизью, утекающей прочь.
В ней в самом деле не было ничего естественного.
При нашем приближении тварь забеспокоилась, заворочалась, скребанула пару раз когтями землю, но трапезу так и не прервала. Чтобы вскочить и броситься на нас, не могло быть и речи: судя по объеденным растениям, химера не уходила от своей лежанки дальше пяти саженей. Вряд ли она могла хотя бы стоять.
Рэн по-прежнему молчал, явно ожидая моих действий.