Взволнованный шёпот сопровождался тычками в бок, от которых нельзя было не проснуться.
Пуэри разлепил глаза и повернулся, спросонья пробормотав:
– В чём дело? Уже моя смена?
Фигура Кира, застывшая над охотником, тёмным пятном выделялась на фоне светлеющего утреннего неба. Гном, воровато оглядевшись, зашипел:
– Тише! Какая смена, сегодня нет твоей смены!
– Тогда чего ты меня будишь? – пуэри отвернулся и подложил руки под голову. – До подъёма ещё часа два…
– Да тише же ты! Всех сейчас разбудишь. Ты не поверишь, что я тут увидел! Пошли, покажу!
– Я лучше сны посмотрю, – сказал Рэн, всё же перейдя на шепот.
– Слушай, это важно, – неожиданно серьёзно сказал копатель. – Нужно, чтобы ты посмотрел, потому что я не знаю, что, чёрт возьми, думать.
Пуэри со вздохом сел на лежаке и потёр лицо ладонями.
– До подъёма не подождет?
– Нет!
Охотник огляделся: рядом с потухшим костром, укутавшись в тёплые плащи, спали Арджин и Литесса.
– А где Эн? – поднимаясь на ноги, всё тем же шёпотом спросил он.
– Пошли, сейчас увидишь. Осторожно, об рюкзаки не запнись.
Остатки сна окончательно слетели с пуэри, потому что он понял, чем вызвано странное поведение гнома – той же причиной, которая заставляла его самого последние полторы недели внимательно приглядываться к преобразившемуся чародею.
Они осторожно двинулись с места стоянки, стараясь не шуметь. Арджин, через которого им пришлось перешагнуть, приоткрыл глаза, оглядел застывших на мгновение спутников, но, видимо, принял их за сновидение, потому что через секунду повернулся на другой бок и снова засопел.
Если бы не занимающийся рассвет, темнота была бы хоть глаз выколи. День уже прибавил в длительности, ведь начался февраль, но вечная пелена облаков пока ещё мешала заметить разницу, так что Рэн старательно ступал след в след за гномом, который уводил его от места ночлега куда-то на запад.
С момента инцидента в «кривом» замке они прошли почти весь путь, отделяющий их от моря – осталась пара дней пути, не больше. Уже здесь ландшафт заметно сгладился, и ветер обрёл ещё бо̀льшую силу, чем раньше. Несколько раз за последние дни пролетали редкие снежинки и таяли, едва коснувшись земли, но уже одно их появление ободрило отряд – Острохолмье заканчивалось, и его мрак постепенно оставался позади.
Однако по мере того, как оживала природа вокруг, напряжение только накапливалось. Конец пути близился и пугал своей неизвестностью. Рэн ясно ощущал этот страх – по хмурым лицам, по отсутствию разговоров в пути и повышенной нервозности отдельных членов отряда – в основном того же Кира.