«Да чтоб тебя… – мысленно сплюнул я. – Чародей, ученик Мага! Даже головную боль унять не в состоянии».
А потом до меня дошло, что боль может быть и мнимая.
Раз магия не помогала, оставалось ещё одно средство – медитация. Я лёг поудобнее и, чтобы отвлечься от боли, начал бормотать обычную мантру: «Кромешный мрак ведёт на свет». Сначала текст, как всегда, вязал язык, спотыкался об зубы, скользил щекоткой по губам, но недолго. Вскоре слова и их суть разделились, первые, точно шелуха, осыпались и обратились в бессмысленную череду звуков, тогда как вторая вознеслась и засияла тёплой звездой, парящей в мягкой темноте. Я стал этим мраком и этим светом, поэтому боль, которой негде было больше гнездиться, постепенно ушла.
Как обычно, покой меня слишком расслабил, и медитация перешла в дрёму. Это было неправильно, поскольку цель медитации состояла совсем не в том, чтобы нагнать сон, а чтобы очистить разум во имя чистейшей концентрации. Но мне было всё равно. К тому же совсем уснуть мне так и не удалось: едва сосредоточение рассеялось, в голове снова заметались мысли, одна бредовее другой.
Сначала мне пригрезился усердный стук молотка о наковальню. Приоткрыв один глаз, я убедился, что никакого молотка нет и в помине, а стучит ложка, которой Арджин помешивал варево в котелке. Запахло табаком. Повернувшись набок и сунув ладони под мышки, я подумал, что разведчик, должно быть, решил сварить табачный суп. Язык почти сразу вспомнил табачную горечь, и я поморщился. Табачный суп – это же невкусно. Это даже есть нельзя. Так зачем он его варит?
Окончательно потеряв стройность мыслей, я задумался о том, что повара, готовящие подобные супы, наверное, долго не живут. С таким же успехом можно поджарить полено или сварить кашу из топора. Интересно, каково на вкус жареное полено?
В нос попал новый запах, и я тут же сомкнул глаза, опасаясь увидеть торчащую из котелка аппетитную деревяшку. Однако оказалось, что это Кир подкинул в костёр дров, а потянуло всего-навсего смолой. Смола – это уже лучше. Это уже съедобнее.
Гном бросил рядом свой мешок, и я проснулся. Есть всё-таки хочется. Иначе зачем мне думать о жареных поленьях и кашах из топора? И вообще, с чего я взял, что в котелке – табак?
Я сел и потёр лицо руками, сгоняя дрёму.
– Эн! – окликнул меня пуэри.
Я промычал сквозь ладони нечто невнятное, чего даже сам не понял.
– Тебе нужно взглянуть, – добавил Рэн, подойдя ближе.
– Ты же за водой пошёл. Не нашёл ручья? – мне очень не хотелось подниматься и куда-то идти.
– Нашёл.
– Так в чём дело?
– Сам увидишь.