- Ну вот, - буркнул Пауло. – Теперь еще и они будут морочить нам яйца!
Малышка, с лицом, черты которого заострились от усталости, бесцветным голосом произнесла:
- Маленький Народ уйти. Они хотеть патроны.
- Ну что, разве я не говорил? Эээ… Малышка, скажи им… Я даю еще три коробки. Они так не уйти!
Малышка перевела. Крепко стоящие на своих утиных ногах, с согнутыми коленями, решившиеся, оба типа выслушали ее. Их маленькие черные глазки глядели на нас без какого-либо выражения; их лица были замкнуты, челюсти стиснуты. Сын громко дышал, раздувая и сжимая ноздри. Нет, покачали они головами. Отец защебетал словно рассерженный колибри. Малышка, нервничая, пожала плечами.
- Он не хотеть! Я говорить! Он говорить уйти. Хотеть патроны. Я говорить…
- Тогда скажи ему еще раз. Предложи пять коробок, и на том конец.
Малышка с трудом перевела, используя смесь щебета и языка куджу. Но оба следопыта стояли на своем, отрицательно качая своими шерстистыми головами.
- Черт подери! Это же вообще никуда! – Пауло хлопнул себя по бедрам, глубоко вздохнул, после чего призвал все свои знания в области психологии туземцев, приобретенные за много лет, проведенных среди местных, чтобы, уже несколько спокойнее, продолжить торг: - Скажи им, маленькая, скажи им, что я, великий вождь Пауло, готов дать им подарок: десять коробок патронов! Десять! И еще – ружье!
Неплохой ход! Пауло бросал на чашу весов все – и был прав. У нас не было времени, чтобы играться с мелочами. Нужно было отправляться за М'Бумбой и организовать все, чтобы выжить. И присутствие этих двух ослов с их птичьим языком было просто необходимым. Для дикаря из этих богом забытых мест ружье – это исключительная оказия. Случается раз в сто лет, судя по состоянию его 12 калибра. У нас в фактории было несколько таких раритетов.
Но оба лишь качали головами. И речи не будет. Монтань щелкнул языком и, вздохнув, заложил руки за спину. Следовало признать, что оба начинали уже действовать на нервы. Усталая Малышка, похожа, тоже сдалась.
- Я говорить! Я говорить! – повторяла она. – Он не хотеть. Он говорить "М'Бумба"! М'Бумба!
- Да, я слышал, - ответил Пауло, - почесывая голову. – М'Бумба, проклятие, и все такое… Понимаю. Скажи, что я понимаю… Скажи ему… Скажи ему, ну, что два ружья.
Старый Пауло пообещал еще ружья, потом фонари, а потом начал трястись, стиснув кулаки, и вопить:
- Все дам! Все! Малышка, скажи ему, что мы отдадим им все оборудование, если они пойдут!
Все, хотя слишком много этого и не было. После катастрофы мы остались с двумя кусками еще пригодной противомоскитной сетки, двумя или тремя смешными тазиками, парой фонарей. Попросту, ни с чем. У нас осталась только одна лодка. Как назло, еще в предыдущий день мы вытащили на берег пирогу с припасами и вторую, на которой Пауло сломал двигатель. Я перевернул ее, чтобы осмотреть дно и, в случае необходимости, заткнуть щели. Теперь от обеих пирог остались только куски. Вот это был самый тяжелый удар.