— А этот Гольцман, он кто? — неподвижно застыв посреди комнаты в одной штанине, спросил Андрей.
— «Он, что, надо мной издевается? — Знает же, как я не люблю, когда он начинает так себя вести» — с раздражением промелькнуло в голове Леры.
— Если ты вчера пропил последние мозги, то я тебе напомню. Это наш главный редактор.
— А он, что, еврей?
— А ты, что, антисемит?
— Да.
— И давно?
— С тех пор, как вступил в НСДAП[9].
— Ну, знаешь, ты так еще не разу не гнал.
— Ты мне не ответила. Он еврей?
— Нет, узбек. А фамилию сменил специально, чтобы попасть на землю обетованную, — на лице Валерии не осталось и следа того хорошего и жизнерадостного настроения, в котором она пребывала еще совсем недавно. — У тебя еще есть ко мне вопросы?
— Да. Кто ты такая?
— Да пошел ты… — швырнув на кровать его мобильный, она направилась к выходу, но у самых дверей вдруг остановилась.
— Когда навеселишься, спускайся вниз. Я буду ждать в машине.
Проводив ее взглядом, Андрей продолжил штурмовать непослушную штанину. — «Еврей… Еще не хватало, чтобы я здесь на них горбатился…»
10 июня 1943 г.
Госп. № 56/358
— А если я вот так пойду? — лицо рыжего исказилось вопросительной гримасой.
— Да ходи ты как хочешь.
Пару часов назад его юный соперник считал, что шахматы и шашки — это одно и то же. А теперь, после того, как он узнал правила, Карл находился в нескольких шагах от мата. — «И как я умудрился довести дело до такого позора. Во всем Хильда виновата».
— Господин оберлейтенант, ну что, вы будете ходить? — У рыжего было такое выражение лица, как будто у него забрали любимую игрушку.
— Да, конечно, — Карл пошел первой попавшейся под руку пешкой.
— Не-е, я вас «съем», — рыжий помахал в воздухе ферзем, который стоял на этой диагонали.
— Да, да. Ты, наверное, прав, — игра уже не доставляла Карлу того удовольствия, которое он испытывал, когда объяснял этому оболтусу правила. Тогда тот все переспрашивал по несколько раз, а потом клал фигуру на место и ходил неправильно. Сейчас же, видимо, пришел час расплаты.
Этого рыжеволосого непоседу звали Феликс. Он относился к той категории «туго догоняющих» людей, над которыми все вечно потешаются. И хотя Карл не был сторонником такого рода развлечений, тем не мене иногда его так и подмывало с ним «побеседовать».
В свои неполные семнадцать лет он умудрился закончить всего только пять классов. Больше, как считал его мудрый родитель, для работы на ферме было просто ни к чему. Тут, кстати, следует заметить, что последний в свое время ограничился лишь трехлетним обучением, по праву считая образование сына сродни Академии Наук.