— Все, снимайте этот маскарад, — скомандовала мадам Орланд почему-то на немецком языке.
— Позвольте, милочка, что вы сказали?
— Переодевайтесь, — на этот раз она ответила на родном, французском. Хотя незнакомому человеку трудно было бы понять, какой язык для нее родной, так как на обоих она изъяснялась безукоризненно.
Мадам Орланд остановила машину возле обочины и прямо на водительском месте принялась переодеваться, скидывая с себя жилет, а затем и белую блузу, которая тоже была чем-то вроде рабочей атрибутики. Ее коллега был явно смущен такой откровенностью. Он тут же густо покраснел, что было заметно даже при слабом освещении салона.
— Что-то не так? — смотря на него в упор, спросила мадам Орланд.
Но он лишь промолчал, и, отвернувшись в сторону, зачем-то полез в бардачок.
— Вы молодец. А я вот на этих чертовых проверках потерял больше нервных клеток, чем при выполнении самой операции. И как это вам удалось так с ними спокойно общаться?
— Бросьте, не стоит сравнивать вашу РАБОТУ с той ерундой, которую сделала я. Ведь это была всего-навсего стандартная процедура дорожного досмотра. Обычная рутина, только и всего.
— Ру-ти-на, — произнес он по слогам, — скажете тоже. А если бы они меня что-нибудь попросили сказать по-гречески или, того хуже, показать фокус. Что тогда?
После последней фразы она звонко рассмеялась.
— Какой вы все-таки забавный!
— И что во мне такого забавного вы усмотрели?
— Не обижайтесь на меня, это я так к слову сказала. Если бы вас попросили сказать что-то на вашем родном языке, то мы бы сказали, что вы французский грек, который говорит по-гречески так же, как они на языке древних племен народа Маури. А что касается фокусов, — мадам Орланд заговорщицки улыбнулась, — то этим бы занялась я. У меня было бы что им показать.
— Вы это о чем?
Отвечая на его вопрос, мадам Орланд приспустила бретельку лифчика, слегка оголив верх груди. Фокус явно удался, месье Попандополос опять резко дернулся в сторону бардачка, доставив своей искусительнице море удовольствия.
— Ну что вы такой робкий. Если бы так же отреагировали и немцы, нам бы не поздоровилось, — на этот раз шутка развеселила обоих, разрядив напряжение последних часов.
Закончив с переодеванием, мадам Орланд вышла из машины. В синем комбинезоне и кожаной куртке она стала похожа на водителя какого-нибудь гоночного болида. Для пущей схожести не хватало только гермошлема с очками и белого шелкового шарфа, развевающегося на ветру.
Отойдя вглубь заросшего деревьями горного склона, она вытащила из кармана кипу документов, с помощью которых они передвигались по оккупированной территории, и, сложив на дно расщелины, стала обливать бензином. Через мгновение вспыхнуло яркое пламя. Дождавшись, когда все окончательно прогорит, бывшая мадам Орланд вернулась обратно к машине, где бывший месье Попандополос и следа не оставил от наглядной агитации, красовавшейся на бортах пикапа, превратив его в серый, незаметный призрак, коих по Европе разъезжает сотни тысяч.