Песня, которую написал и аранжировал Бобби, была лирической, волнующей балладой под названием „Девочка, я хочу твое тело“. А Рафус Т.Рэм исполнял ее весело, в бодром темпе.
— Не то! — заявила Америка после двух проб. — Послушай, Рафус, детка, ты должен петь медленно, и вкладывай больше сексуальности в голос. Я хочу слышать в нем эрекцию.
Рафус Т.Рэм кивнул, давая понять, что понимает, чего от него хотят. Но беда заключалась в том, что он не мог этого сделать. Его манера петь придавала песне образ этакой легкой пьески о прогулке в парке. Очень скоро стало ясно, что Рафус Т.Рэм и „Девочка, я хочу твое тело“ просто несовместимы.
Америка объявила перерыв на ленч.
— Нам надо поговорить, — заявила она Бобби, крепко взяла его за руку и вывела из студии.
Он хотел позвонить Шарлин, но оторваться от Америки было невозможно, сна бодрым шагом тащила его по улице в свой любимый итальянский ресторанчик.
— Пожалуй, тебе перепадет больше, чем бутерброд с тунцом, — провозгласила Америка, широко улыбаясь. — Думаю, нам обоим не помешает съесть по бо-ольшой тарелке спагетти с мясом, чтобы дожить до вечера.
Бобби согласился. Теперь, когда он похудел, он позволял себе иногда хорошо поесть, а кроме того, Америка ему нравилась. Она очень хорошо относилась к нему с самого начала, когда девять месяцев назад один приятель-музыкант привел Бобби на студию „Соул он соул“ и познакомил их.
— Должна сказать, Бобби, что твоя песня просто замечательна, — начала Америка, заказав еду и бутылку красного вина. — Есть только одна проблема — Рафус Т.Рэм не сумеет спеть ее.
— Я это понял, — признался Бобби.
— Так. — Откинувшись на спинку стула, Америка обвела взглядом заполненный людьми ресторан. — И что мы будем делать?
— Напишу ему другую песню, — предложил Бобби.
Америка удивленно просмотрела на него.
— Ты можешь сделать это прямо сейчас?
— Ха!
— Послушай, Монделла, у меня сейчас в студии полно музыкантов, надо работать, они не должны простаивать. Ты можешь написать другую песню и полностью аранжировать ее сразу после ленча?
— Ты рехнулась? — недоумевающе спросил Бобби.
Америка вытащила тонкую коричневую сигару из своей раздутой сумочки, взяла со стола коробок спичек и прикурила.
— Я хочу, чтобы ты записал эту песню сам.
— Я?
— Ты.
— Теперь совершенно ясно, что ты рехнулась.
Официант принес вино, налил немного в бокал для пробы и протянул его Бобби. Он передал бокал Америке. Та отхлебнула и удовлетворенно кивнула. Когда официант отошел, Америка продолжила:
— Гмм… Сладкоголосый Малыш Бобби. Дорогой, не думаешь ли ты, что пора тебе вернуться туда, где твое законное место. А именно — сюда, на виниловую пластинку, малыш. Ты будешь знаменит снова.