А в голосе Ноа прозвучала обида.
— Мы были друзьями.
— Друг не стал бы убивать тебя, — сказал Адам, свирепея на глазах.
— Вы не понимаете, — прошептал Ноа. Блю испугалась, что он снова исчезнет. Ей было понятно, что это тайна, которую Ноа хранил все семь лет и которую и сейчас не хочет раскрывать. — Он был не в себе… Он все потерял. Сомневаюсь, что в нормальном состоянии он так… он вовсе не хотел… мы были друзьями, как… Ну, скажите, вы боитесь Ганси?
Мальчики ничего не ответили — в этом не было нужды. Чем бы Ганси для них ни был, эти отношения были пуленепробиваемы. Но Блю снова заметила, что на лице Адама проскользнула тень не то беспокойства, не то стыда. В том видении между ними что-то произошло, и это продолжало его тревожить.
— Давай, Ноа. Как его звали? — Это вступил в разговор Ронан — голова вздернута, взгляд пронзительный, как у его вороненка. — Кто тебя убил?
Ноа поднял голову и открыл глаза. Высвободив свою руку из пальцев Блю, он положил ее на свое колено. Вокруг, казалось, сразу похолодало. Вороненок попытался выбраться из горсти к Ронану на колени, и тот предостерегающе накрыл его другой ладонью.
— Но вы ведь уже знаете, — сказал Ноа.
Из родительского дома Ганси выехал уже затемно. В нем бурлила неиссякаемая и не находящая себе выхода энергия, которая в последнее время, казалось, неизбежно переполняла его сердце во время визитов сюда. Это было как-то связано с осознанием того, что родительский дом больше не был домом для него — если он вообще когда-нибудь был таковым, — а также и другого: что изменились не родители, а он сам.
Ганси опустил стекло и выставил левую руку из окна. Радио снова испортилось, и единственной музыкой, сопровождавшей поездку, был рев мотора; в темноте «Камаро» казался значительно шумнее.
Ганси терзал недавний разговор с Пинтером. Взятка. Вот до чего дошло. Ему казалось, что в глубине его души угнездился стыд. Несмотря на все свои старания, он все равно оставался Ганси.
Но как иначе он мог бы добиться того, чтобы Ронана оставили в Эглайонби и «Монмуте»? Он пытался так и этак выстроить предстоящий разговор с Ронаном, и каждый раз выходило нечто такое, чего Ронан не станет слушать. Неужели ему так трудно заставить себя ходить на уроки? И сколько сил придется затратить на то, чтобы заставить его проучиться еще один год?
До Генриетты оставалось еще с полчаса езды. В крохотном городке, который состоял, похоже, из одной необыкновенно ярко освещенной автозаправочной станции, Ганси пришлось остановиться перед красным светофором на невидимом перекрестке. От Ронана всего-то требуется ходить в школу, делать домашние задания и получать отметки. А потом он выйдет на свободу, получит от Деклана свои деньги и сможет заниматься любой чертовщиной, какая только придет ему в голову.